Первые победы Донского

В имени великого князя Дмитрия Ивановича Донского кроется одна из самых славных побед русского оружия - триумф на поле Куликовом. Это была одна из тех великих нравственных побед, которые навеки остаются в памяти народа и воспоминаниями о которых в дни новых бед и испытаний восполняется национальное мужество. Однако немалое значение той победы имеет обстоятельство, что разгром татарских полчищ произошел под главенством Москвы. Тем самым, не только умолкла речь о городе, достойном быть главным центром и сосредоточием Руси, но и изгладились позорные следы угодничества перед врагом предыдущих князей. "Известно, что именно мир с ханом Узбеком Ивана Калиты и его брата Юрия способствовал возвышению Москвы. Калита был силен между князьями и использовал время дружбы с татарскими ханами для послушания ему остальных русских правителей". Нет ничего плохого в умении временно сдерживать более сильного врага, но, умело пользуясь своим положением, "Калита искал выгоды. При двух его преемниках положение оставалось таким же". Согласно историческим источникам, "хан Узбек и его сын Джанибек продолжали давать московским князьям ярлыки на великое княжение". После Калиты эта династия имела продолжение в лице его сыновей Семена Гордого, правившего с 1341 по 1353 год, и Ивана Красного с 1353 по 1359 год. На тот свет он явно не собирался, но жизнь распорядилась иначе, - Иван умер еще очень молодым. Так Сатурн в 9-летнем возрасте стал Юпитером (великим князем).

Наибольшая опасность для Москвы исходила с легкой руки князя Михаила Александровича Тверского. Наиболее "действенными" для него были традиции родовой ненависти Москвы, кроме того, Михаил был человеком предприимчивым, бесстрашного и крутого нрава. Воистину именно ему и суждено было, став великим князем Тверским, начать войну против своих московских родичей.

Вот только в 1367 году пришло неприятное известие о разорении Тверской волости московскими полками во главе с Василием Кашинским: "Михаил бежал в Литву и вернулся с литовскими полками. На этот раз князья заключили мир, но в 1368 году московский правитель Дмитрий и митрополит Амма зазвали Михаила в Москву на третейский суд. После этого суда кроме князя Михаила схватили еще и всех послов и заключили в темницу, но в эту минуту было доложено о прибытии 2 послов из Орды". В этом приезде враги Михаила увидели "возмездие", и они отпустили его на свободу, заставив перед этим отказаться от части своего удела. Михаил поехал в Литву и уговорил Ольгерда начать войну с Дмитрием:

Наша страна узнала о вражеском походе только тогда, когда армия князя Ольгерда, его сына Кейстута, племянника Витгерта, разных литовских правителей, смоленской ратью и Михаилом Тверским готовилась "перейти рубикон". "Граница Московского княжества не была пересечена князьями, сподручными Дмитрию. Амма мог выслать на заставу сторожевой полк в лице москвичей, коломенцев и дмитровцев под руководством своего воеводы Дмитрия Минина". (Большинство князей, воевод и бояр сторожевого полка погибло 21 ноября при схватке с литовцами на реке Тросне).

Но из Москвы Дмитрий уходить не хотел. Так, он узнал, что, оказывается, смоляне тоже поучаствовали в разграблении Московской волости, а потому в следующем году Дмитрий совершил разорительный поход на Смоленской княжество. Современная историография мало упоминает и о вторжении Михаила Тверского с литовцами в Московское княжество, и об ответном походе Дмитрия на Смоленщину, и о его нападении на Брянскую землю в 1870 году, после чего князь вновь объявил войну Михаилу и, лично возглавив московские войска, вторгся в его волости. Дмитрий взял и сжег Зубцов с Микулиным, а также все села, до которых смог добраться, посвящая это разорение бегству Михаила в Литву. Множество людей с их добром и скотом московский Юпитер вывез в свое княжество.

Ольгерд ответил на это нападение, однако сумел сделать это, будучи занятым войной с крестоносцами, только в декабре. В рождественский пост по новому стилю он вместе "с братом Кейстутом, Михаилом и Святославом Смоленским подошел к Москве и осадил ее". Эта осада вынудила Дмитрия снова запереться в Кремле, а Владимир Андреевич (князь Серпуховской) остановился в Перемышле (Московская область). В догоны к нему пришли "резервы" из Рязани и Прона. На Ольгерда эти сборы повлияли устрашающе, и он запросил мира. Но Дмитрий вместо вечного мира согласился лишь на существование перемирия до Петрова дня.

Догоны пришлись на 1372 год, когда "началась новая война между Тверским и Московским княжествами. Когда Михаил, соединившись с литовцами, повоевал московские волости, а потом нанес сильное поражение новгородцам". Между тем Ольгерд вновь пошел на Москву.

Этот литовский Сириус был сильно разбит Дмитрием, и Михаил, лишившись очевидно надолго своего мощного союзника, все равно не оставил желания покорить Москву. "Сириус Литвы, - сообщают историки, - также подстрекал его идти на Москву. Как раз в эти дни в Москве умер Василий Вельяминов, а ведь он был последним тысяцким". И тогда Дмитрий решился оставить "в архиве" этот важный сан вечевой Руси!

Мифы о последующем мире дошли до нас. Великий князь Тверской оставался независимым, но, в то же время, он "обязался быть младшим братом Дмитрия". Снижаясь, он "обязался участвовать в московских походах или поставлять войска для таковых". Известно и обещание Михаила не добиваться великого княжения и Новгорода (ПВЛ), а также пресекать все попытки врагов Москвы принести какой-либо вред!

Всего этого явно было не надо Мамаю, которого сильно раздражило усмирение князя Тверского. То было для него явным пренебрежением его власти. Кто не в курсе, последний ярлык на великое княжение он дал именно Михаилу!