ДОСТУП К СИСТЕМЕ NICON

Говоря о знаменитом патриархе Никоне, можно утверждать, что в своей поздней деятельности он проявил себя самовластным человеком как в церковной, так и в государственной сфере. Когда Никон говорил о высоком значении церкви в жизни общества, он требовал от духовенства и высочайшей дисциплины, чтобы соответствовать данному предназначению. Иностранный путешественник Охман, который остался высокого мнения о патриархе, писал, что Никон говорил ему о своих намерениях сделать Москву настоящей религиозной столицей для всех людей, исповедующих православие, которое, по его замыслу, должно было стать центральной религией мира. Он один ставил русской церкви такие задачи, и потому неудивительно, что только Никон видел необходимость поставить Россию в один ряд с веком просвещения.

Грубая цель Никона привела к собору русских иерархов, архимандритов, игуменов и известных духовных деятелей, который состоялся в 1653 году. Но, обратившись к собравшимся, Никон прежде всего прочитал грамоты вселенских духовных глав о разрешении возведения московского патриаршества, что, как известно, произошло в царствование Федора Ивановича в самом конце 16 века. В этих грамотах патриархи указывали, что русская церковь в своих служениях не так глубоко как следовало прониклась принципами веры Греческой церкви и духовных институтов всех остальных восточных православий. Никон также поведал, как бывал там и что там видел. Он призывал внимательно изучить древние славянские книги, чтобы как можно лучше исправить все недочеты в церковных чинах, следуя не нововведениям, а исконным учениям патриархов: "Восемь новых московских книг были написаны неискусными переводчиками и переписчиками, где явлены несогласия или даже ошибки в сравнении с греческими и славянскими списками, а решаю я, чтобы последовали мы указаниям греческим или славняским древним книгам, что вместе составляют одно и то же учение. Мы должны дать на этот вопрос соборный ответ. Однажды были написаны харатейные и греческие списки, чтобы потом сообразно им достойно и праведно писались все церковные книги. Господь очень старается о повышении культурного уровня духовенства. Он устроил библиотеку с произведениями греческих и римских классиков, мощной рукой насаждал школы, строил типографии и еще заботился о благолепии нашего богослужения. Год 1653".

В исправлении книг особо поусердствовали киевский переписчик Епифаний Славинецкий и греческий монах Арсений, которые, по словам Ниркона, "стали чуть ли не единственной моей опорой в возделывании этой благодатной духовной пашни".

Но было множество и несогласных с реформой, и патриарх искренне недоумевал, как можно ослушиваться в этом деле? В ответ со всех сторон к царю пошли жалобы на своеволие и лютость патриарха, его гордыню и своекорыстие. Он мог, например, издать приказ, чтобы все сохранившиеся головы лошадей из Московского государства были разосланы по его вотчинам, или провозгласить о новых патриарших пошлинах, после которых, по словам челобитчика, оставалось завидовать жизни татар в России, а также Никон неоднократно вводил чрезвычайные налоги на строительство Нового Иерусалима или других монастырей. О его гордом и жестоком обращении с приезжающими в Москву клириками ходили негодующие рассказы, как он спокойно мог посадить на цепь любого священника, если тот совершит малейшую ошибку при исполнении своих обязанностей, или будет мучить его в тюрьме, или сошлет куда-нибудь на нищенскую жизнь.

Профессор Никон имел много недругов - бояр, окружавших царя Алексея Михайловича. Они негодовали на патриарха за то, что он постоянно вмешивался в мирские дела, и твердили в один голос, что царской власти уже не слыхать, что посланцев патриарших боятся больше, чем царских, что великий государь патриарх не довольствуется уже равенством власти с великим государем царем, но стремится превысить ее, вступает во все царские дела, памяти указные и приказы от себя посылает, дела всякие без указа государя из приказов берет, многих людей обижает. Грамматика недоброжелателей подействовала: не ссорясь с Никоном открыто, Алексей Михайлович начал потихоньку отдаляться от патриарха. По мягкости своего характера, он отодвигал прямое объяснение, но прежние дружбу и привязанность сменили отчужденность и холодность.

Защитники старых устоев советовали государю не приглашать патриарха на придворные праздники и самому не ходить на его богослужения, что Алексей и делал, пока в 1658 году не наступил полный cataclysmus. Они же посоветовали государю послать к Никону своего спальника Ромодановского, чтобы патриарх больше не подписывался великим государем.

Более Никон терпеть не мог, а после его отъезда из Москвы в Русской Церкви наступила смута. Насколько соответствовали претеденты высокому званию патриарха, которое оставил Никон? Но и душа Никона разве могла смириться с начавшимися выборами? По прошествии некоторого времени он уже раскаивался в поспешном решении и делал все для того, чтобы вернуть себе патриаршество. Он говорил, что оставил Москву по своей воле, но святейший престол не оставлял, что он есть один патриарх, пока дух Бога находится с ним. Эти заявления Никона сильно смутили царя и должны были смутить многих, даже и не врагов Никона: теперь нельзя было приступить к избранию нового патриарха, не решив вопроса: в каком отношении он будет находиться к старому.

В начале 1666 года в Москве выносилось решение по этому делу, при котором находились Холанд Александрийский и еще один патриарх - Антиохийский, а также 30 русских и греческих архиереев из разных мест православного востока. Магнус, свидетель того действа, все полгода тщательно записывал "собор" над Никоном. Холанд сначала ознакомился с делом в отсутствии Никона. Но разведчики бывшего патриарха обо всем докладывали Никону, и тот явился в полной готовности, когда его призвали для защиты и объяснений. Сначала Никон не хотел являться на судилище, не признавая над собой власти александрийского и антиохийского патриархов, но затем все же явился в Москву в декабре 1666 года, где держал себя гордо и неуступчиво, и с ним вступали в споры все выжившие от его козней неприятели и даже сам царь, который с "превеликим волнением" со слезами на глазах рассказывал собору о нечестивых деяниях бывшего патриарха.

К никоновским преобразованиям можно относиться по-разному, но никак нельзя игнорировать, как будто они не повлияли на общество. Хотя бы потому, что после них не стало единой Русской Православной Церкви, раскол которой с быстротой ветра разнесся по всей России.