Лучшие литераторы Соединенных Штатов. Что известно о Джеке Лондоне?

Известно лишь 145 развернутых анализов творчества американского классического писателя, но в основном американская академическая история литературы ограничивалась лишь отдельными, сжатыми общими упоминаниями о Джеке Лондоне, лишь иногда давая некоторые обзоры его некоторых плодов творчества и описывая некоторые стороны его концепций и направлений. Зато это был желанный продавец своих ярких и мужественных героев в России даже до революции, а после нее ажиотаж значительно увеличился... Лондон воспринимался как писатель-социалист, как образ активного, волевого человека, а вместе с тем не лишенного демократических взглядов, он ярко и четко проявлял симпатии ко всем русским катаклизмам, был глубоко понятен миллионам трудящихся. Наконец, он был автором рассказа "Любовь к жизни", благодаря которому, по свидетельству Надежды Крупской, его имя так полюбилось вождю мирового пролетариата. Его работы издавались фантастическими тиражами, его имя являлось темой для творческих разборов, было написано несколько монографий, популяризационных книг, дисертаций, но ему были посвящены и отдельные главы учебников для обучающихся различных степеней, о нем писали различные юбилейные брошюры и статьи, предисловия и разборы в коллективных работах. 

Рождению Джека Лондона предшествовала сенсация: за полгода до его появления на свет газеты Сан-Франциско рассказали жителям города душераздирающую историю женщины, пытавшейся покончить с собой из-за того, что ее выгнал из дома человек, от которого она ждала ребенка. Флора Уэлмен, а также и Уильям Чени стали героями того "американского триллера", а взявший "сакральное второе имя" Джек Лондон был их сыном, который появился на свет 12 января 1876 года в том же Сан-Франциско под именем Джона Гриффита. 

Чени, детство и юность которого прошло в отчаянной бедности, присвоил себе звание профессора, поскольку дело до учебы попросту не дошло. Он отличался жизнелюбием. Он увлекался языками и математикой, оккультными науками и историей. На его лекциях аудитория всегда была переполнена, и он остался любимцем студентов даже после их окончания учебы. В отличие от Флоры, Чэни никогда не был склонен к бизнесу и к деньгам относился пренебрежительно. Флора Уэлмен была не женой, а только подругой лектора, и детей он действительно не хотел и даже утверждал позже, что у него нет шансов стать отцом в его возрасте, а когда уже начинающий писатель Джек обратился к нему с письмом, ничего от него не требуя, но лишь с просьбой узнать правду о его происхождении, отрицал свое родство с ним. Джона вела любовь к земле, Флору - неспокойный характер и безудержное желание разбогатеть во что бы то ни стало. 

Но ее финансовые аферы заканчивались банкротством, и каждый раз Джону приходилось начинать все сначала. А ведь нужно было заботиться еще и об обоих дочерях от первого брака нового мужа Флоры, которого, кстати, звали Джон Лондон, кроме самого Джека. Старшая из сестер, Элиза, вынянчила мальчика, поэтому вот почему Джек всю жизнь говорил о ней как о самом лучшем своем друге. 

Через тернии

Сильный и отважный, в пятнадцать лет он своими поступками и мужеством не только утверждает собственное равенство со взрослыми мужчинами, но и доказывает свое превосходство, получив полушутливое прозвище "король пиратов". Одна ночь пиратского промысла давала гораздо более прибыли, чем месяц изнурительного труда на фабрике. Но случай как давал, так и отбирал деньги у легкомысленного доброго паренька. Он отдавал матери причитавшееся на содержание семьи, вернул долг няне Дженни, впрочем остальное прогуливал в портовых кабаках в компании веселых, не обремененных никакими мыслями приятелей. А сам он в это время много читает. Больше всех он любил Киплинга, а также зачитывался Меллвингом, Шоу, Золя. Журналисты New York Times расширяют его круг чтения, он постоянно ищет новые книги, статьи и авторов, хотя тщательно скрывает от своих друзей по делам этот интерес. Кстати, причина его нарушений закона весьма прозаична - ему было все равно, нарушать ли закон или защищать его. Когда отец предложил Джеку служить в рыбачьем патруле, он соглашается без раздумия. Оказалось, что для войны с пиратами смелости нужно было ничуть не меньше, чем тем, кто занимался разбоем, потому как полиция была подкуплена и не собиралась воевать по-настоящему. Именно здесь он прошелся по дну общества и вместе с тем испытал свои силы, начал ценить простор и свободу превыше всего. 

Джек часто посещал боксерские поединки и занимался ставками

В поисках мироощущения

"Эта зима 1898-1899 годов стала исторической для начинающего писателя, из-под пера которого вышло множество рассказов, которым было обеспечено бессмертие... Но тогда многие бойцы за свое видение получали "анафему" от издательств, которым не подходили произведения таких авторов. Через несколько лет уже известный писатель вспоминал, что он посылал рукописи, а они приходили назад со стандартным извещением об отказе, и он вновь наклеивал марку на конверт и посылал их опять, и они опять возвращались с теми же стандартными словами, и все это напоминало какой-то круговорот. А потом оно начало превращаться в удачу... Класс рассказов принят! Его "За здоровье тех, кто в пути" в январе 1899 года принял солидный журнал "Оверленд мансли"! Революция укрепляется! Попробуйте "Белое безмолвие"!"

Без этих первых его девяти рассказов, составивших единый фрагмент сборника "Северная одиссея", нет и самого Джека Лондона. Это обозначение писателя собственного места на современной географической карте американской литературы, каковой она была тогда. Он останавливается в золотоносном Клондайке, в земле, тогда еще незаселенной, дикой, наводненной племенами индейцев, а не в родной ему Калифорнии, которая стала тогда уже для Брета Гарта "литературной собственностью". Роман Лондона рассказывает о белых людях, отправляющихся на север за золотом и богатством. Но лишь затем. Согласно своей очевидной и понятной задаче, они стремятся разбогатеть, ценой своих временных напряженных усилий поймать свою удачу здесь и вернуться в цивилизованный мир богачами. Если анализировать глубже все северные рассказы писателя, то можно увидеть в них общность не только места действия, не только героев, но и личного мировоззрения автора. Правда, пропадает острота. "Пафос северных рассказов, которые привлекают цельными характерами, острыми ситуациями, не в борьбе за золото, а в борьбе за Человека", в размышлениях о человеке и его месте в мире природы, которую трансцендеталисты включали в универсум. 

Одновременно Клондайк можно рассматривать как модель Америки эпохи ее переселения из Европы, как модель места, где сохранилась не только первозданная природа, но и - главное - естественные человеческие отношения, которые так привлекали иммигрантов и превращали далекую Америку в страну мечты. Суровая природа, простая жизни, бесконечная борьба за выживание, когда не существует какое-то другое условие, когда формально все имеют одинаковую возможность жить и разбогатеть - всё это было близко американскому демосу, ощущавшему еще эпоху пионерства. Но это было лишь оболочкой, внешней поверхностью повествовательной ткани, а сущность этих произведений заключалась в новом осмыслении природы людьми и человеческих взаимоотношений в их первичном, почти экспериментальном очищенном состоянии. 

Примитивный гениальный стиль

Рассказ Лондона был проанализирован в монографии современным исследователем Джеймсом Макклинтоком. Он утверждает, что Лондон формировал в 1898-1902 годах свой стиль по работам Киплинга, по журналам и идейным замыслам Герберта Спенсера. Если присмотреться к его технике и стилю в дальнейших произведениях, можно прийти к выводу, что он удовлетворился тому, чему научился в те годы. 

Рассказ иллюзорен. То зачинание автора-повествователя, которое называется "тейктейл", время от времени поддерживается, обращаясь к читателю как к субъекту своего обращения, имитируя беседу у костра или в избушке старателя. Когда появляются диалоги или даже внутренние монологи героев, такое обращение автора отходит на второй план. Иногда невозможно остановить словесный поток их знаний, выливающийся в реминесценсии Шекспира, чаще они более грубы и прямолинейны, что отображается на соответствующей лексике: "Эти индейцы экзотичны так же, как и пейзажи севера. Эти их ритуалы, обычаи, которые описал Саксторп, их язык как примитивен, так и метафоричен". 

Звучит характерно. Но часть этой речи и наименее просвещенна. А в вокабулярии основой служит глагол, доминирует простое предложение, субъектно-предикативная фраза: "Сколько лет одно и то же удерживает нас на этой проклятой и чудесной земле. А на костре вновь и вновь пишется очередная новелла". 

Джек тоже был труженником моря

Лучший роман "Морской волк"

Так обстоит дело с сюжетом внешним, его повороты фактически вызваны случайностью (как и положено в морском авантюрном романе), в нем господствует грубый реализм социально-биологической обусловленности жестокой жизни. Поначалу такое сюжетное структурирование знаково, оно обозначает биологическую систему законов как бесконечную инициацию, каковой, по мнению автора, и является жизнь: "Как японцы как бы обрамляют смертью, так у меня роман начинается смертью помощника и заканчивается смертью капитана. Они завязали приключение, катастрофу. Они - это столкновение различных психологий и философий. А развивается все толчками-этапами, как то столкновение с первозданной животной силой, где жертвой становится неудачник Магридж, или бесконечное сопоставление и различие, как, например, единение мужского и женского в образе прекрасного Уфу-Уфу, истинная стихия, что является самой жизнью, или, наконец, противостояние двух мужских начал за женщину. Соперничество усиливается случайным стечением обстоятельств, которые многократно усливает конфликт, но такое усиливание скорее делает роман мелодраматическим, а не трагическим, когда происходит собрание всех хищных Ларсенов, шторм, потом, как логическое следствие, всеобщая пьянка, или оргия или гиперполизированный карнавал, завершающаяся побегом главных действующих лиц". Но затем короткое интермеццо: "В благородных, гуманных героях созревает действенное, активное начала, и буквальное загнивание злодея, приводящее к его смерти. И, наконец, как сказали бы редакторы, придержав положительного героя на необитаемом острове, мы возвращаем его в большую жизнь на собственноручно построенной лодке, и наступает тот самый счастливый финал. Главный конфликт, в котором противостоят грубый Ларсен и джентльмен Хэмфри, как бы иллюстрирует тезис о природе и цивилизации. На природе - мужество, на цивилизации - женственность. Цивилизация "не стоит на своих ногах", она покоится на работе предшествующих поколений. "Стояние на ногах" - это то, что многократно обыгрывал текст романа, он сделал это основной метафорой. Он проводит ее настойчиво и последовательно, включая перипетии двух антагонистов в море, вспоминая те же кулаки и где по отношению к ним надо быть, а также устойчивость своих жизненных устоев и, наконец, реальное противостояние природной стихии. Но эта идея инкорпорирована в текс на уровнях лексики, семиотики, семантики, логики, на других уровнях. Первая фраза ("Я не знаю, право, с чего начать...") вводит повествователя и одновременно неопределенность его позиции. У конрадовского рассказчика, как, например, из "Сердца тьмы", очень похожая фигура. Равно я подвел близко к конрадовской и тематику, ту же дилемму природы и цивилизации. Но это и ницшеанская позиция как камертон собственного произведения. Я вырвал Хэмфри из объятий цивилизации, приобщил его к природе, он прошел несколько стадий, чтобы достичь гармонии тела и духа, чтобы познал маскулинность, а именно насилие и физическую силу, ведь в обоих случаях преобладает право сильного. Созрев до желания убить, проявив реальные действия для убийства ради любви, что является кульминацией, Хэмфри становится деятельным мужчиной, именно таким, каким его видел я, воплощением мужественности - не жестокой, животной, агрессивной и эгоистичной, а гуманной и объективной. Я сделал Хэмфри неким срединным началом, объектом метаморфозы".

Русские похожи своей противоположностью на персонаж Ларсена. Он выходец из еще мало затронутой цивилизацией социальной среды, где выживает сильнейший. У Ларсена и в словах максимально выражаются естественные процессы, в них заложены законы природы, они стилистически умышленно занижены, и он не стесняется объяснять свои действия именно так, невзирая, спать он идет или жрать. Он олицетворяет общий типаж мужчины, для него в порядке вещей убить другого ради сохранения своей жизни. Но незадолго перед своей смертью, у него проявлялись попытки приобщения и к цивилизации: "Выражаясь философски, славяне определенно стремятся соединить в единую цепь жизненное и культурно-поэтическое. Им понятна Библия".