Основные черты вечевого правосудия в Древней Руси

Статья первоначально опубликована в журнале Rossica Antiqua, №2, 2013

Правосудие веча, древнерусского народного собрания, восходит к родоплеменной эпохе, прежде всего к практике воздействия на тех, кто оказывался виновным перед коллективом. О вечевом правосудии IX-X вв.

у нас нет достоверных сведений, по-видимому, это было связано с усилением княжеской власти, которая не допускала серьезной конкуренции со стороны народного собрания, поскольку суд веча, прежде всего, - суд политический. В конце XI в. встречаются первые упоминания о явлении, похожем на «вечевой суд», когда киевляне должны были высказать мнение о поступках князей тех земель, которые недавно были зависимы от Киева, но о состоявшемся «суде» веча говорить не приходится. Общинно-вечевое правосудие (прежде всего - политический суд) получает свое развитие в XII - первой трети XIII вв. и это было связано с усилением самостоятельности вечевых общин по отношению к княжеской власти. Вечевое правосудие было присуще всем землям Древней Руси. В сферу его действия, прежде всего, попадали лица, сумевшие так или иначе нанести вред всему коллективу, который представляло вече, в первую очередь - представители власти. Наказание вечем виновных лиц часто сопровождалось общественным волнением, однако ситуация не сводилась к бесчинствам толпы, но осуществлялась в соответствии с определенным порядком. Влияние на настроения народа оказывали традиционные лидеры. Иногда на вече устраивались слушания сторон, обвиняемые освобождались от наказания. К наказанию виновных приступали после вечевого решения. Нередко сам способ казни (наиболее распространенный вид наказания при вечевом правосудии) выбирался в зависимости от характера преступления. Тем не менее, в большинстве случаев не фиксируется судебных разбирательств, поскольку злоупотребления и проступки виновных в большинстве случаев были хорошо всем известны. Вряд ли можно утверждать об окончательной институализации вечевого суда, правильнее было бы говорить об элементах институализации. Вечевой суд носил очевидный карательный характер. Некоторые случаи изгнания вечем князей также можно рассматривать в контексте вечевого правосудия.

Древнейшие известия

О правосудии народного собрания родоплеменной эпохи, к которому восходит древнерусское вече, известно мало. Имеются не вполне определенные указания источников на то, что в древности народное собрание славян могло выполнять эту функцию. Эти известия относятся к VI в., ко времени накануне складывания восточнославянского этноса. Прокопий Кесарийский приводит рассказ об одном из таких собраний. Некий ант выдавал себя за византийского полководца Хилвудия. Узнав об этом, «стали собираться почти все анты, [ибо] они считали это общим делом», а поскольку и анты и родственные им склавины «не управляются одним человеком», «живут в народовластии», то и все их дела «ведутся сообща». Собравшиеся «стали заставлять этого мужа» признаться, что он и есть Хилвудий, и поскольку тот отпирался, они «грозили [его] наказать».

Что это могло быть за «наказание» и насколько вообще распространенной была практика каких-либо «наказаний» по решению народного собрания, сказать сложно. Возможно, это известие указывает на то, что собрание у антов обладало уже судебными функциями. Так полагает М. Б. Свердлов, опираясь на сравнительные данные о германских племенах и существование в праславянской лексике VI в. таких слов, как «суд», «закон», «право», «правда» и др. Однако содержание этих слов могло значительно измениться и не обязательно, например, слово «суд» в то время было чем-то большим, нежели третейство. О последнем, кстати, говорят и некоторые исследователи, на которых ссылается ученый. Можно предположить, что перед лицом племенной сходки решались какие-то споры, но какой в действительности была его роль в деле разрешения конфликтов - было ли это посредничество, третейство, суд - сказать затруднительно.

Псевдо-Кесарий, другой автор VI в., рассказывая про обычаи родственных антам склавинов, пишет, что они живут «в строптивости, своенравии, безначалии, сплошь и рядом убивая, [будь то] за совместной трапезой или в совместном путешествии своего предводителя и начальника». В жертвах «строптивых» склавинов можно усматривать военных вождей, на это намекает то, что убийство происходит во время «путешествия» (военного похода?). Однако вполне вероятно, что под «предводителем и начальником» подразумевается не только военный вождь, но и иные лидеры, «предводители» вообще. Возможно, именно поэтому различаются обстоятельства убийства (за трапезой или в путешествии).

Судя по сравнительным данным, одной из возможных причин избавления от лидеров могло быть нарушение ими традиционных норм, в результате чего они могли быть убиты. Подобные убийства происходили тем же образом, что и избавление от обычных нарушителей социальных, религиозных и прочих норм (изгнание, убийство). Применение в некоторых случаях обществом по отношению к представителям власти предправовых, юридизированных способов воздействия в древнейшие времена вытекает из изначальной нерасчлененности моральных, правовых, религиозных отношений. Объединяет их и общий принцип: должное - недолжное - санкция за недолжное. При этом в силу общеизвестности проступков, решение об избавлении от такого правителя принималось без какого-либо расследования и разбирательства. Такому решению предшествовали попытки воздействовать на преступника другими способами (теми или иными методами общественного, прежде всего, морального воздействия). Более того, не всегда требовался и созыв народного собрания, поскольку осознание необходимости подобной меры уже твердо сложилось в общественной среде.

Киевское вече конца XI в.

В конце XI в. на страницы источников попадают первые упоминания о, предположительно, судебных функциях веча. Отсутствие упоминаний о действии этого института в течение XI в. не случайно. Вечевой суд, прежде всего - суд политический, когда на народном собрании выносится решение о наказании лиц, близких к власти. Конец X - начало XI вв. знаменуется кризисом, вызванным крушением родоплеменного строя. Княжеская власть политически усиливается, перенимает или узурпирует многие функции институтов родового общества, в том числе и у веча. Но в конце XI - начале XII вв. и далее вечевые общины уже активно участвуют в принятии важных внутри- и внешнеполитических решений, инструментом формулирования общей позиции было вече.

В 1096 г. киевский князь Святополк Изяславич и Владимир Мономах обратились к Олегу Святославичу черниговскому: «поиду Кыеву, да поряд положимъ о Русьтеи земли пред епископы и пре игумены и предъ мужи отець наших и пре людми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых», Олег отказался: «несть мене лепо судити епископу ли, игуменом ли, смердом; и не восхоте ити к братома своима». Говоря о правовой стороне этого события, ученые полагали, что киевляне (и знатные и незнатные) должны были участвовать в заключении межкняжеского «ряда», быть третейским судьей, либо предусматривалось их участие и в «ряде» и в суде в качестве «арбитров».

В следующем, 1097 г. Давид Игоревич владимиро-волынский настраивает Святополка киевского против Василька Ростиславича требовльского, который якобы, в союзе с Мономахом собирался истребить Святополка и Давида и занять их волости. Владимирский князь советует пленить Василька, бывшего тогда в Киеве, и выдать ему.

Ряд исследователей писали о суде над князем, другие давали более осторожную оценку, указывая, в частности, на некоторую неопределенность ответа киевлян. Третейский суд в данном случае явно не предусматривался, к тому же в этот раз в дело не были вовлечены влиятельнейшие русские князья (кроме киевского). Трудно сейчас говорить и о состоявшемся вечевом суде. Как верно отметил М. С. Грушевский, вече от суда самоустранилось. Любопытно отметить, что «боляре и людье» восприняли лишь часть обвинения, они отвечают князю, что ему «достоить блюсти головы своее» и не более, отнятие «градов» ими не комментируется. Вече оставило решение дела на усмотрение Святополка.

Рассмотренные два случая являют собой попытку киевского князя (и его союзников) опереться в своих решениях на институт, который можно назвать княжеско-вечевым судом (в одном случае - с особой ролью духовенства). Инициаторами такого суда выступают князья, они формулируют его «повестку», роль веча - поддержать их позицию.

Сложившаяся ситуация была вызвана не только очевидным усилением общины по отношению к княжеской власти к концу XI в. Киевский князь находился в сложной ситуации: шаткое внешнеполитическое положение (выход многих земель из-под власти Киева, поражения от половцев), перестройка межкняжеских отношений (новую систему межкняжеских отношений оформил Любечский съезд 1097 г., состоявшийся между рассматриваемыми событиями), нестабильность во внутренних делах. В подобных условиях он стремился заручиться в такой форме поддержкой киевлян для решения своих внешнеполитических задач, а также для удержания своего лидирующего положения среди других князей, возглавлявших недавно зависимые от Киева земли. Более мы, пожалуй, не встретим примеров подобного обращения князей к мнению народа.

Правовым основанием для этих, так и не состоявшихся, судов, вряд ли можно считать право веча контролировать и наказывать представителей администрации. Это мнение представляется неверным, т. к. суд веча над администрацией - внутриобщинное дело, а в рассмотренных выше случаях налицо внешнеполитический аспект. Участие народа в возможном суде над князьями кроется в праве веча решать любые важные вопросы, которые интересуют общество.

Обращение князя к вечевому суду говорит, возможно, о том, что таковой к концу XI в. не был в новинку. Практика общинного суда и наказания могла реализовываться применительно к лидерам не столь высокого уровня, нежели Рюриковичи. Расправу в Суздальской земле народа во главе с волхвами со «старой чадью» (известие под 1024 г.) можно понимать «как ритуальные убийства старейшин-вождей, обвиненных в пагубном воздействии на урожай», это «не выходило за рамки традиций, уходящих в седую древность». В убийствах «лучших жен» в Ростовской области народом так же под руководством волхвов (известие под 1071 г.) схожие мотивы.

Основные черты вечевого правосудия XII - первой трети XIII вв.

Иногда источники указывают и на наличие случайных лидеров, выступивших из взбудораженной массы людей. Предложение о казни Игоря Ольговича вынес «един человек», по поводу чего произнес речь, между тем, представители власти были категорически против этих предложений, зато киевляне охотно поддержали эту инициативу.

Поступки народа при вечевом правосудии подчинены определенным правилам (хотя и при наличии тех стихийных элементов, на которые мы указали). К наказанию приступают после вечевого решения. Обычно в любом более-менее пространном известии о наказании кого-либо народом говорится о вечевом решении, его предваряющем (краткие сообщения ограничиваются лишь упоминанием о наказании). Действия в отношении людей, признанных виновными, - разграбление имущества, казнь или изгнание, которые сопровождаются проведением через город, побоями, волочением по земле, поруганием, сам способ казни - совершаются в соответствии с древними обычаями. Ученые давно отметили связь убийства или изгнания и разграбления имущества виновного («потока и разграбления») с вечевым приговором и древнее происхождение такого порядка. Эти действия носили, в том числе, и ритуальный характер. Несмотря на наличие случайных лидеров, выдвигавшихся, порой, из массы народа, главную роль на вече играют бояре, выступающие в качестве традиционных общинных предводителей. Характерный пример: в 1177 г. владимирцы, ведомые боярами, требуют у Всеволода Большое Гнездо казни вражеских князей.

Институт веча, так сказать, не давал толпе особых шансов на существование. Исследование феномена толпы на примере греческого полиса показывает, что неорганизованные массовые сборища были крайне редким делом. На фоне хорошо организованных полисных институтов толпа как таковая не оказывала непосредственного влияния на политическую жизнь, поскольку полисные институты и были предназначены для «слегка организованных толп народа». То же можно сказать и о вечевых общинах.

Отсутствие упомянутых атрибутов всё же не позволяет вывести все такие случаи из правовой сферы. Древнерусское право предусматривало ситуации, когда для вынесения решения по какому-либо делу часто собственно судебного разбирательства и не требовалось ввиду очевидности преступления и виновности (например, преступник пойман с поличным), либо подтверждения преступления и виновности ещё в ходе досудебных процедур (с помощью свода, гонения следа). В таком случае дело было только за формулированием на суде приговора о возмещении ущерба и применении того или иного наказания. Легитимность таких решений под сомнение не ставилась.

Эта ситуация как нельзя лучше подходит к вечевому правосудию, особенно когда дело относится к наказанию представителей администрации - злоупотребления и проступки властей на виду и, в общем, хорошо всем известны. Характерны в этом отношении разграбления, казни или изгнания княжеских агентов или княжеских сторонников из числа местных жителей при изгнании нелюбимого князя или после его смерти.

Эта черта восходит к древним порядкам: в первобытном обществе решение об убийстве или изгнании кого-либо из членов общины принималось, как правило, коллективно. Эта мера применялась в отношении тех лиц, которые слишком часто нарушали нормы, постоянно провоцировали своим поведением возникновение межобщинных конфликтов, совершали иные действия, вызывавшие общее недовольство. Их поведение и опасность для коллектива ни для кого не составляли секрета. Схожая картина была и на Руси: решение о необходимости наказания лиц, злоупотреблявших терпением народа, вызревало в общественной среде, а вече придавало ему законный статус.

Другая черта, восходящая к первобытным временам, это цель, которую также преследует данная мера (казнь или изгнание) - удаление опасности и восстановление внутреннего мира. Эти мотивы легко увидеть во многих случаях вечевого правосудия. Например, из этих соображений в Галиче была уничтожена Чагрова чадь - чуждые местному обществу приближенные Ярослава Осмомысла и Настаська, любовница князя. Позже галичане собирались расправиться и с раздражавшей их «попадьей» - любовницей уже сына Осмомысла. Псковичи гонят в 1228 г. сторонников новгородского князя Ярослава, который, якобы, хотел заковать в цепи псковских «вячших людей».

Изгнание или казнь члена вечевой общины имеет то же значение, что и в древности - разрыв с ним всяческих отношений, полный отказ общества от человека. Процедура вечевого наказания, которая осуществлялась непосредственно всеми участниками вечевого собрания (с той или иной степенью вовлеченности в процесс) так же наследие глубокой древности.

Дифференциация в применении способов группового воздействия на индивида имела место и в первобытном обществе: различные формы игнорирования, отстранения от каких-то видов деятельности, временное изгнание, различные формы принудительного распределения «лишнего» имущества. Но все они своей целью имели не столько кару, наказание, сколько принуждение индивида действовать в соответствии с нормами, соответствовать нормам.

Дифференциация в применении вечевых наказаний указывает, что на вече могло иметь место определение степени виновности, разбирательство дела. Ряд известий недвусмысленно указывают на то, что на вече всё же имели место порой и предъявление обвинений, и показания свидетелей и рассмотрение доказательств. Хрестоматийный пример - новгородские события 1136 г., когда изгнание князя Всеволода Мстиславича облекается в форму суда с формулированием на вече обвинений. Представительное собрание, на котором кроме новгородцев присутствовали специально приглашенные псковичи и ладожане, принимает решение о смещении князя. Его арестовывают, на вече ему предъявляются «вины», на основании которых он и лишается новгородского стола. Обычно, говоря об этом известии, упоминают и событиях от 1270 г., проходивших по схожему сценарию. Обвинения перечисляются и на вече, решившем наказать посадника Дмитра Мирошкинича с его сторонниками (события 1209 г.).

Такая формализация процедуры вечевого правосудия характерна не только для Новгорода. Выступление на вече двух киевлян от имени киевского князя Изяслава Мстиславича в 1147 г., которые рассказали о заговоре союзных черниговских князей с целью его убийства, было воспринято как свидетельство их вины. Ответственность за проступки распространялись и на родственников, и находившийся в это время под арестом в Киеве их родственник Игорь Ольгович (успевший к тому времени возбудить сильную враждебность киевлян), был казнен.

«Повесть о Святохне», приводимая В. Н. Татищевым, упоминает о двух сценах народного суда. На первом из них князь Борис перед вечем излагает обвинения против высших лиц администрации - тысяцкого, посадника, а также ключника. Народ поверил словам князя, разграбил их имущество и подверг наказанию их семьи (сами обвиняемые были уже убиты в ходе заговора). В другой раз вече было собрано, чтобы оправдать этих лиц, (ложно, как выясняется, обвиненных в покушении на князя), чтобы покарать их убийц и избавиться от засилья поморян во главе с княгиней, погрязших в преступлениях и злоупотреблениях. В ходе веча противники поморян «поставиша послухи», обвиненные поморяне, бывшие в тот момент на вече, пытались оправдываться, прочих «испытав и облича, избиша а домы разграбиша и инех изгнаша».

Такую полноту власти вечевое правосудие получает, в целом, в течение XII в. Это было связано с обретение вечевой общиной политического суверенитета по отношению к княжеской власти.

Чертой, также отчасти роднящей вечевые наказания с остракизмом, было то, что подвергнутые наказанию вечем иногда вновь возвращаются к общественной и политической жизни. Так, новгородский посадник Якун, чудом избежавший смерти после вечевого суда и сосланный в «Чудь», еще дважды занимал пост посадника. Однако возможность реабилитации для виновных на Руси была скорее результатом случайности, если им удавалось остаться живыми после вечевого «потока и разграбления».

Насколько можно судить, наиболее распространенным вечевым наказанием было убийство виновных (реже изгнание), сопровождаемое разграблением их имущества. Последнее являлось публичным действом, типичным для доклассовых обществ. Это перераспределение богатств на коллективных началах, тем более что имущество представителей власти - обычных жертв этого правосудия - складывалось из платы населения за выполнение ими своих обязанностей и рассматривалось как своеобразный общественный фонд.

Изгнание вечем князей

Изгнание вечем неугодных князей так же может рассматриваться в категориях общественного наказания, как кара за плохое правление и злоупотребления, что хорошо видно из новгородских событий 1136 г. Экстраординарность княжеской фигуры накладывала на действие вечевого правосудия свой отпечаток.

Н. И. Костомаров заметил о положении в Новгороде призванных князей: «Призвание и прием князя имели до некоторой степени подобие усыновление земством». То же самое можно сказать и о других землях, добровольно принимавших чужих князей.

Принятие князя в свой коллектив, наряду с обязательным во многих случаях «рядом» создавали определенные правовые отношения. Такие отношения между общиной и князем в случае изгнания князя имели своим следствием особое оформление этой процедуры. Нарушение условий «ряда» становилось законным и формальным поводом для лишения княжения. Ярчайший, но не единственный, пример - события 1136 г. Здесь действовал принцип, озвученный самими князьями для другой ситуации - «оже ся князь извинить, то въ волость», под «виной» в нашем случае следует понимать нарушение договора.

Роднит «поток и разграбление» и изгнание князей одна общая черта: изгнанию подвергались те, кто своими действиями нанес вред всему коллективу. Плохое правление и прямые злоупотребления князя и его представителей вполне отвечают этому условию.

Если в древнейшие времена, насколько можно судить по отрывочным данным, предпочтение отдавалось умерщвлению неудачливого или нарушающего нормы правителя, то в домонгольской Руси место убийства, в целом, занимает изгнание по воле веча.

Автор: Чебаненко Сергей Борисович - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры музеологии СПбГУ (Университетская наб. 7-9, Санкт-Петербург, 199034, Россия). tchebanenko.sergei@yandex.ru

Источник: http://statehistory.ru/5528/Osnovnye-cherty-vechevogo-pravosudiya-v-Drevney-Rusi/