По стопам Спартака. Продолжение...

Во время античности бытовал миф о Филемоне и Бавкиде. Они происходили из города Тианы, где более всего ценилась ответственность, как, собственно, и во всей Фригии. 
Однажды Зевс и Гермес синхронно под видом обычных "туристов" посетили Фригию и стучались во многие двери в поисках приюта, но им везде отказывали.

Лишь в старой хижине, покрытой соломой, где жили старые Филемон с Бавкидой, им предлагалось войти и отдохнуть с дороги. Чтобы получше накормить гостей, старики решились даже зарезать своего единственного гуся, но птица, убегая от них, бросилась к ногам Зевса, который так и не решился ее зарезать. 
В это время, к удивлению хозяев, количество еды на столе стало само по себе увеличиваться. В ответ на их испуг Зевс открыл старикам, кто он и его спутник, и приказал следовать за собой на вершину горы, поднявшись на которую они увидели, что местность вокруг их хижины покрылась водой, скрывшей все дома, а хижина их превратилась в величественный храм. 
Зевс позволил Филемону и Бавкиде высказать любое свое желание, а старики просили позволения до конца своих дней служить жрецом и жрицей в храме Зевса, а также умереть одновременно, потому что они "одна сапога пара".
Громовержец исполнил их желание - после долгой жизни Филемон и Бавкида превратились в дуб и липу, растущие из одного корня.
Так эту историю описал Овидий в поэме "Метаморфозы", перевод которой на русский язык осуществил Александр Фет в стихотворении "Филемон и Бавкида". Но они упоминаются и в пьесе Александра Островского "Не от мира сего", где персонаж сравнивает главных героев пьесы с Филемоном и Бавкидой.  
Вот идеальная пара, если верить Овидию, Филемон и Бавкида. Да ведь и они создание поэта. На Гете данный миф также произвел впечатление, и он внес его героев в пятый акт второй части "Фауста". Немецкий писатель подал пример Николаю Гоголю, который упомянул их в повести "Старосветские помещики" в цикле "Миргород". В 1860 году Шарль Гуно посвятил им комическую оперу "Филемон и Бавкида": "Не отверженные. Слишком много романов их упоминает". 
Ромеро собрал все данные о Филомене и Бавкиде и послал в Справочную просчитать их взаимное соответствие. А затем следуют слова "угадай, сколько получилось". 87, меньше, чем имеют ведущие чудаков, на 6 сотых: "Насколько готова эта пара стать деревом в соседнем саду и стать истрией?" И Михаил Салтыков Щедрин начал свои "очерки по губернским заметкам".
В 1637 году группа критиков отмечала картину Рубенса "Пейзаж с Филемоном и Бавкидой": "Наша аллегория до самой смерти будет иметь Филемона и Бавкиду. И образы эти будут цитироваться еще. Они будут вспоминаться перед смертью, и будут эти "бессмертные" писаться... Никакие, даже самые плохие, романы не посмеют "пасть с неба на землю", не вспомнив о Филемоне и Бавкиде. Потому что мы, христиане, припадаем к ногам их авторов, умоляя, не сносить их дом, построенный на земле бога Эскулапа".
В "чтиве" "Апология чукчей" Эдуард Лимонов, отмечая юбилей совместной жизни своих родителей, сравнивает их любовь с чувствами Филемона и Бавкиды. Президент ВТО "МИФИ" Ростислав Чебыкин "воскрешает" их в своей песне "Мы". "Сегодня миссис Тарлтон была похожа на Бавкирию", - пытался в романе Маргарет Митчелл "Унесенные ветром" Джералд О'Хара придать сравнение с Бавкидой, перепутав с Валькирией. - Есть такое стихотворение "Филемон и Бавкида".
Еще упоминается в романе Михаила Шишкина "Взятие Измаила" 1999 года. "Объединяясь, герои Марселя Паньоля из "Манона с источника", - говорилось в 1952 году, - вторят господину Бельуазо, который сравнивает отца и мать Манон с Филемоном и Бавкидой. Бавкида также стоит на видном месте в романе Фаулза "Любовница французского лейтенанта". Вот и в 1922 году Виктор Маргерит упоминал эту пару в романе "Холостячка". Может часто дафнисы и хлои в филемонов и бавкид "одевались"? 
Увидеться этим персонажам удавалось редко. Ведь с 1878 года к Бавкиде не так-то легко и приблизиться, так как в ее честь был уже назван и астероид.