О людях, которые хотят, чтобы вы и ваши дети жили. Но которых вы обос...те

Павлова Татьяна Александровна — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

В подготовке и проведении Гаагской конференции большую роль играли российские пацифисты Л. А. Комаровский, М.

А. Энгельгардт, В. М. Гессен, И. С. Блиох и другие. Однако деятельность их и труды до сих пор остаются почти неизученными. Пацифизм, особенно отечественный, был как бы запретной темой в течение десятилетий существования советской власти. Милитаризованное до предела общество, агрессивная большевистская идеология исключали возможность объективного изучения истории миротворческих идей и движений в России. К понятию «пацифизм» обязательно прилагались определения «абстрактный» или «буржуазный»; он рассматривался как космополитическое течение, чуждое марксистско-ленинским догмам о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Только в недавнее время стало возможным исследовать феномен пацифизма в России.

Наконец, говоря об истоках российского пацифизма XX в., нельзя обойти вниманием могучую фигуру Льва Толстого, который в своих философских и религиозных произведениях развивал христианское учение о непротивлении злу насилием, выраженное в Нагорной проповеди, а также на практике помогал многим сектам, движениям и отдельным лицам, исповедовавшим доктрину непротивления. Толстой пожертвовал свой авторский гонорар за книгу «Воскресение» на помощь духоборцам, преследовавшимся царским правительством, и стремившимся эмигрировать в Канаду. Толстой указывал на историческую необходимость и неизбежность не только теоретического изучения, но и практического воплощения в жизнь закона ненасилия. В последних главах своей книги «Царство Божие внутри вас» он провидчески писал о будущих военных и революционных конфликтах, которые явятся логическим следствием идеологии насилия. В то же время он верил, что придет время, когда человечество отвергнет насилие и установит более справедливую, «определенно новую» форму жизни.

В конце XIX — начале XX в. идеи международной безопасности и разоружения начинают широко обсуждаться государственными деятелями и учеными юристами. Книги М. А. Энгельгардта «Прогресс как эволюция жестокости» (1899), «Вечный мир и разоружение» (1899), профессора Московского университета Л. А. Комаровского «Главные моменты идеи мира в истории» (1895), вице-президента европейского Института международного права Ф. Ф. Мартенса «Современное международное право цивилизованных народов», русского парламентария, пацифиста и филантропа князя В. Н. Тенишева «Вечный мир и международный третейский суд» (1909), пацифиста барона Таубе «Принципы мира и права в международных столкновениях средних веков» (1899) и другие создали серьезную теоретическую базу для развития пацифистской мысли и деятельности в России. Труды Гессена, Я. Новикова и Блиоха, пропагандирующие пацифизм и разоружение, становятся широко известными за рубежом. В 1898 г. выходит фундаментальный 6- томный труд железнодорожного магната, пацифиста и экономиста из Русской Польши Блиоха (известного на Западе как Жан Блох) «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях». На огромном фактическом материале автор доказывает невозможность ведения войн в современном ему мире в связи с достигнутым техническим уровнем вооружений. Он критикует также пагубность состояния «вооруженного мира», то есть сдерживания возможных войн за счет постоянного возрастания количества вооружений великих держав. По утверждению некоторых свидетелей, именно Блиох, имевший длительную аудиенцию с Николаем II, склонил царя к предложению о созыве первой Гаагской конференции в 1899 году.

Д. Н. Шипов, князья Петр и Павел Долгорукие разработали — по образцу западноевропейских — устав Российского общества мира, однако министр внутренних дел Д. С. Сипягин не принял устав на рассмотрение. Это свидетельствует о такой особенности российского пацифизма, как тесная связь его с демократическими и либеральными движениями. Примечательно, что вождями как либерального, так и пацифистского движения в России были одни и те же лица: князь Павел Долгоруков, лидер прогрессистов И. Н. Ефремов, глава русского либерализма, лидер партии кадетов П. Н. Милюков.

Первые российские пацифистские общества возникли в период революции 1905 — 07 годов на периферии империи. Это были Польское общество друзей мира в Варшаве (1906) и Витебский союз мира (1905). Поводом для учреждения Общества мира в Москве стало празднование 80-летия Толстого в 1908 году. С зимы этого года начались согласования с властями устава Общества, согласно которому целями его являлись разработка и популяризация основ международного права, распространение в обществе понятий о международном мире, о третейском суде и международных конференциях мира. Московское Общество мира было зарегистрировано — после ряда проволочек и бюрократических препон — 1 июня 1909 года. Во главе его стали Павел Долгоруков и Комаровский. В том же году было создано Петербургское общество мира, которое возглавил видный юрист, член Государственного совета проф. М. М. Ковалевский. Это общество стало выпускать периодический орган русских пацифистов «Вестник мира» (1912 — 1914). В 1909 г. польским пацифистом, католиком графом Тышкевичем совместно с другими было основано Киевское общество друзей мира, куда входили историки, дипломаты, представители высшего православного духовенства, а также католики. Отделения Общества мира возникли в Ревеле, Новочеркасске и Туле; существовали инициативные группы в Одессе, Харькове и Тифлисе.

К 1914 г. в России насчитывалось 900 — 1000 членов различных пацифистских обществ (без Польского и Финляндского); реальная же численность активных членов, посещавших собрания и прочие пацифистские акции, не превышала 300 человек. На призыв либералов-пацифистов откликнулись главным образом представители интеллигенции, профессура и политики-либералы. Низкая политическая активность населения, неразвитость политической культуры масс не позволили российскому пацифизму стать широким народным движением.

Накануне первой мировой войны, особенно в период Балканских войн, когда в Европе все более усиливались тенденции шовинизма и милитаризма, российские пацифисты безуспешно пытались применить на практике свои международно-правовые идеи и добиться примирения воюющих сторон. Однако они оставались маловлиятельным движением в общественной жизни страны.

Толстовцы были более настойчивы. Накануне и во время первой мировой войны они пытались остановить рост милитаризма, выпуская и расклеивая по стенам городов антивоенные воззвания, в которых напоминали, что противление злу насилием способно только умножить зло, что все люди — дети одного Бога и потому не должны убивать друг друга. Местные власти разыскивали участников антивоенных акций и бросали их в тюрьмы. Московский военный суд приговорил 28 толстовцев к каторжным работам. То же случилось с другими толстовцами, которые отказывались служить в войсках.

В начале первой мировой войны Волошин пишет цикл антивоенных стихов и ряд статей, разоблачающих бессмысленность и преступность массовых жертв. «Всякая война неприемлема, — пишет он, — нынешняя же есть нагноение всей лжи, скопившейся в европейской культуре и в европейских международных отношениях». Он решительно отвергает принцип всеобщей воинской повинности и сам дважды отказывается служить в армии — сначала в царской, а затем в Красной (в 1919г. ему предлагали служить в ГПУ). Участие в войне он считал преступлением.

Революция для Волошина — это «пароксизм чувства справедливости». Он писал об этом еще в 1906г.: «Идея справедливости — самая жестокая и самая цепкая из всех идей, овладевавших когда-либо человеческим мозгом. Когда она вселяется в сердца и мутит взгляд человека, то люди начинают убивать друг друга». Об этой идее, принесшей столько насилия и бедствий, Максимилиан Волошин размышляет и применительно к Великой французской революции. Разрушительную силу всенародного стремления к справедливости, пишет он, остановить невозможно. «Большевизм нельзя победить одной силой оружия, от бесноватости нельзя исцелиться путем хирургическим». Ответное насилие не может спасти Россию. Но повсеместное насилие остановить уже нельзя было: заполыхала гражданская война и перед поэтом встал вопрос об отношении к этому насилию и личном поведении в этих условиях. «Пламя, в котором мы горим сейчас, — писал Волошин в 1920 г., — это пламя гражданской войны. Кто они — эти беспощадные борющиеся враги? Пролетарии и буржуи? Но мы знаем, что это только маскарадные псевдонимы, под которыми ничего не скрывается. Каковы же их подлинные имена? Что разделило их?..» Волошин подчеркивает всю противоестественность братоубийственной войны и находит для себя единственно возможную позицию: «Молитва поэта во время гражданской войны может быть только за тех и за других: когда дети единой матери убивают друг друга, надо быть с матерью, а не с одним из братьев».

В этой последней мысли — корень того, что критики характеризовали как «абстрактный гуманизм» или как позицию «над схваткой». На самом деле гуманизм был вполне конкретным. На протяжении всей гражданской войны Волошин с поразительной самоотверженностью и бесстрашием спасал людей — красных от белых и белых от красных. Здесь слово и дело у него не расходились, и до сих пор он остается одним из ярчайших и наиболее последовательных представителей мирной идеи и миротворческого действия в России.

Одним из парадоксов в истории российского пацифизма явился тот факт, что еще до окончания кровопролитной гражданской войны, во время и сразу после ужасов красного террора была создана официальная организация, помогавшая сектантам-пацифистам в освобождении от военной службы. Организация называлась Объединенным советом религиозных общин и групп (ОСРОГ). Ее поддерживали и ей помогали на государственном уровне А. В. Луначарский, В. Д. Бонч- Бруевич, П. Г. Смидович и Н. К. Крупская. Ведущую роль в ней играли бывший секретарь Толстого В. Г. Чертков, обладавший большим международным авторитетом, и до середины 1920 г. К. С. Шохор-Троцкий. В ОСРОГ входили в первую очередь толстовцы, а также меннониты, евангельские христиане и христиане-баптисты, а также адвентисты Седьмого дня и некоторые «внеисповедные течения»».

ОСРОГ был создан в ноябре 1918 г. по инициативе толстовцев и других сектантов (толстовцев в то время власти также причисляли к сектантам). Как было зафиксировано в уставе организации, целью ее было представлять интересы различных религиозных течений, защищать от различных посягательств принцип свободы совести, содействовать объединению религиозных людей, принадлежавших к различным внецерковным направлениям. Кроме того, важнейшей задачей Совета было, по словам Черткова, «содействовать тому разумному, осторожному, не виданному при царском строе подходу высшей советской власти к лицам, по совести не приемлющим участия в военном деле».

Однако уже в конце 1919 г. работа ОСРОГ осложняется. Это было связано, во-первых, с огромным, все нараставшим объемом работы — отказников от военной службы становилось все больше. К ним присоединялись бывшие офицеры, священники, врачи, что заставляло власти со всевозрастающей подозрительностью относиться к деятельности Совета. Следует также помнить о том, что и в 1919, и в 1920 годах существовали и продолжали активно действовать реввоентрибуналы. Как свидетельствует К. X. Данишевский, они имели «право непосредственной немедленной расправы с дезертирами и с агитаторами против гражданской войн (т. е. с пацифистами)».

Однако пацифистские секты продолжали существовать еще некоторое время. Среди них ведущую роль по-прежнему играли толстовцы, вокруг которых сплачивались трезвенники, малеванцы, добролюбовцы. Их общины, или коммуны, сохранились до конца 30-х годов в Западной Сибири. Члены крестьянской толстовской общины «Братский труд» в 1936 г. направили в Коминтерн и ЦК ВКП(б) декларацию «К трудящимся всех стран!», которая призывала к отказу от войны и созданию «нового свободного строя — мирного, безнасильственного коммунизма». Это воззвание было переведено на ряд европейских языков и опубликовано в зарубежной печати. Самих же толстовцев, малеванцев и прочих сектантов-пацифистов с конца 30-х годов захлестнула волна репрессий.

Однако идеи мира, ненасилия и пацифизма не исчезли. Мы не имеем возможности исследовать обширную подпольную литературу эпохи Гулага — кое-что безвозвратно погибло в кострах Лубянки, кое-что до сих пор недоступно исследователям. До нас дошел только один поразительный пример пацифистской по духу литературы: это мистическая утопия Даниила Андреева «Роза мира», написанная во Владимирской тюрьме в 50-е годы. Весь пафос книги направлен против войны и тирании; автор ее призывал к созданию «Всемирной федерации государств».

По окончании второй мировой войны в развитии русской мирной идеи появились некоторые новые тенденции. Поскольку во время войны правящий режим нуждался в более широкой поддержке народа, были даны некоторые послабления как РПЦ, так и отдельным сектантским группам. Однако свобода вероисповедания носила весьма относительный характер: и церковь, и секты должны были постоянно демонстрировать свою лояльность и преданность советскому режиму. Они находились под постоянным контролем КГБ, богослужения вне храмов запрещались, проповеди священников проходили предварительную цензуру. Одно разрешалось: проповедовать мир между народами; и здесь миротворческий дух Православия стал переживать некоторое возрождение.

В то же время в конце 50-х годов возникают первые ростки антивоенного движения «снизу». Антимилитаристские настроения проявились прежде всего в кругах ученых-физиков, причастных к разработке ядерного оружия. Сахаров, П. Л. Капица и ряд других пытались с конца 50-х годов воспрепятствовать испытания ядерного оружия, за что подвергались нападкам и обвинениям в пацифизме со стороны властей, требовавших усиления ядерного потенциала и начавших непосильную для страны гонку ядерных вооружений. Уже в 1962 г. Сахаров писал о «чувстве бессилия и ужаса» и считал это время рубежом изменения его взглядов, которые к концу 60-х годов оформились в концепцию ненасильственной альтернативы для России и всего мира. Эта концепция была неразрывно связана с протестом против тоталитарного государства, подавлявшего всякую свободную мысль. Было ясно, что если это государство будет существовать по-прежнему, третий мировой войны человечеству не избежать. Суть концепции Сахарова состояла в том, что он связал проблему предотвращения ядерной войны с социально-экономическими реформами в СССР, с обеспечением прав человека, и на этой основе выдвинул идею сближения социалистической и капиталистической систем.

Проблемы ядерного разоружения и демилитаризации советского общества стали для него приоритетными. В книге «О стране и мире» (1975 г.) Сахаров выступил в защиту узников совести. Его гуманистические идеи опередили свое время; они глубоко возмущали деятелей коммунистического истэблишмента. Результатом явилась высылка Сахаров в г. Горький (Нижний Новгород) за присуждение ему Нобелевской премии мира и за его правозащитную деятельность.

В конце 50-х — начале 60-х годов на историческую сцену выходит могучая и одинокая фигура А. И. Солженицына, который, может быть, лучше и раньше других понял античеловеческую, насильственную сущность советского тоталитарного государства и с предельной ясностью выразил ее в своих повестях, рассказах, романах и в документальной эпопее «Архипелаг ГУЛАГ». Антимилитаристская гуманистическая позиция Солженицына сводилась прежде всего к требованию уничтожения системы политического насилия, ибо оно тесно срослась с милитаризмом и несла угрозу всем миру. Противопоставление «мир — война», подчеркивал Солженицын, ошибочно; человечество страдает не только от войн, но и от постоянно растущего насилия, масштабы которого для России были поистине катастрофичны. Советский опыт уничтожения людей оценивался им в 66 миллионов смертей, что превышало потери в войнах XX века.

Антимилитаристские настроения сказывались и в том, что даже в официальном движении за мир наметился некоторый поворот, когда в антиядерных кампаниях на Западе стали участвовать и представители официального Комитета защиты мира. Конечно, участие советских сторонников мира в антиядерной кампании не следует преувеличивать. С одной стороны, Советский Комитет защиты мира обрушивался на западные пацифистские организации, обвиняя их в «крестовом походе против социализма». С другой — антиядерные марши протеста стали определенной формой приобщения советских людей к многомиллионному антиядерному движению. Вместе с тем, возмущение начавшейся в 1979 г. войной в Афганистане стало мощным импульсом роста антимилитаристского протеста, участники которого постепенно осознавали, что только крушение коммунистического режима может привести к окончанию холодной войны.

В 1982 г. в Москве и других городах СССР создается группа «Доверие». Ее создателями были 11 человек — среди них ученые, инженеры, врачи и учителя. Целью своей они провозгласили установление доверия между СССР и США (с 1985 г. — между Западом и Востоком). Это независимое миротворческое движение зародилось в период значительного ухудшения международной обстановки в связи с вторжением советских войск в Афганистан в 1979 г. и введения чрезвычайного положения в Польше. Эти события вызвали резкое осуждение мирового сообщества; против СССР были применены международные санкции (в частности, эмбарго США на поставки в нашу страну зерна и высокотехнологичных товаров). С обеих сторон наращивалась мощь ядерного оружия, и угроза новой мировой войны становилась еще более ощутимой.

В такой обстановке горсткой энтузиастов и была организована группа «Доверие». В учредительных документах говорилось, что «ядерное оружие поставило Запад и Восток перед выбором между взаимным доверием и взаимным уничтожением». Подобно многим западным миротворческим организациям, члены группы были убеждены в том, что «равновесие устрашения» не может обеспечить мир и безопасность международному сообществу и что «политические деятели обеих сторон неспособны прийти к какому-либо соглашению о значительном ограничении вооружений, не говоря уже о действительном разоружении».

В целом программа группы были направлена на преодоление недоверия между народами. Она выступала за «последовательное и возможно полное» уничтожение ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения, а также за ограничение обычных вооружений; за прекращение испытаний ядерного оружия; за сокращение военных бюджетов, за создание безъядерных зон, против размещения новых ракетных баз и на Западе, и на Востоке. Кроме того, группа требовала расширения контактов между Востоком и Западом на всех уровнях: развития обменов между детьми, преподавателями школ, студентами, учеными и работниками культуры, расширения свободной переписки, проведения совместных космических исследований и совместной помощи развивающимся странам, упрощения процедуры туристических поездок и т. п.

Все эти движения подготовили новый этап в развитии истории миротворчества в России. В середине 80-х годов лидер реформаторского и либерального крыла коммунистической партии, будущий президент СССР М. С. Горбачев призвал к безъядерному и ненасильственному миру на основе приоритета общечеловеческих ценностей над классовыми и к масштабной перестройке не только социально-экономического и политического строя страны, но и всего мышления советского человека. Он выдвинул идею «нового мышления», означавшего идейную опору на принципы демократии, гласности, фундаментальные права человека, означенные в международных декларациях, на приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми. Постепенно начинает меняться и официальная государственная идеология. Один из идеологов «перестройки», А. Н. Яковлев в своем докладе, посвященном юбилею Французской революции летом 1989 г., заявил, что идея насилия как повивальной бабки истории, равно как и идея власти диктатуры, опирающейся на насилие, исчерпала себя. С помощью насилия нельзя построить достойное человека общество, ибо насилие рождает только насилие.

В период «перестройки», открывшей обществу путь к демократическим свободам, прежде всего свободе слова, гласности, свободе собраний и объединений, возникает множество неправительственных антимилитаристских групп и движений. Наиболее сильным и сплоченным из них являлось и является до сих пор движение «Солдатские матери», возникшее как протест против насилия и жестокости в армии. Возникают движение за закрытие ядерных полигонов «Невада — Семипалатинск» в Казахстане и «Движение за безъядерный Север».

В начале 90-х годов создаются группы толстовцев и пацифистские организации, такие, как Российское общество мира, «Мир без насилия», «Этика ненасилия», «Омега», «Движение против насилия» и пр. Эти группы связывали окончание холодной войны с формированием новой ментальности, с «моральным разоружением» и просвещением масс в духе ненасилия. Несмотря на свою малочисленность и кратковременность существования, они сыграли свою роль в окончании холодной войны и разрушении коммунистической идеологии.

Однако независимое миротворчество конца 80-х — начала 90-х годов не нашло широкой поддержки в средних слоях общества. Десятилетия существования тоталитаризма посеяли в душах людей семена враждебности, недоверия, стремление решать назревшие проблемы с помощью «сильной руки» и государственного принуждения. Антимилитаристские группы, лишенные поддержки правительства и коммерческих структур, оставались очень небольшими, часто раскалывались и возникали вновь. У них не было опыта профессиональной миротворческой работы и организационных возможностей.

Однако эти движения не вовлекли массы населения и не смогли сколько-нибудь заметно повлиять на ход событий. Причины этого нуждаются в специальном изучении. Здесь мы можем указать на тяжелое экономическое положение в стране и на постоянную изнурительную борьбу за выживание, которую вынуждены были вести большинство семей; на создававшиеся годами недоверие и подозрительность, на страх перед публичными акциями; на национальные и расовые предрассудки; на отсутствие традиции хорошо организованной общественной борьбы; наконец, на цинизм, пессимизм и кризис доверия по отношению к власть имущим, порожденный глубоким разочарованием людей в демократических реформах.

Обзор российского миротворческого движения в XX в. будет неполным, если мы не рассмотрим позицию РПЦ, которая, несмотря на свое приниженное и зависимое положение в годы советской власти, все же оказывала влияние на умы верующих. А их в России было немало. Во время революции и гражданской войны церковь публично выступила против большевистского насилия, грабежа и конфискации церковных имуществ. Революция проходила под антирелигиозными лозунгами. Еще до всяких выражений протеста многие тысячи священников, монахов и монахинь, никогда не бравших в руки оружия и никогда не прибегавших к насилию, были расстреляны, брошены в тюрьмы, ямы и лагеря, утоплены в прорубях, иссечены шашками. Многие умерли от пыток и избиений. Многие вынуждены были скрываться. Такое массовое уничтожение сравнимо, по мысли Солженицына, только с «античным гонением на христиан».

Именно в годы первой мировой войны, революции и последовавшего за ними террора афонский монах старец Силуан, до пострига Семен Иванович Антонов (1866 — 1938), крестьянин из Тамбовской губернии, создает свое учение о мире. В конце XX в. это учение выглядит на редкость современным. В основе его лежит идея целостности, единства, «холистичности» всего мира — материального и духовного, внешнего и внутреннего, душевного и телесного, — единства, распространяющегося на все народы и страны планеты, на всю тварь. «Каждый человек есть непреходящая вечная ценность, большая, чем весь прочий мир»; и потому сознающий это человек «никогда даже внутренне не помыслит убийства, не позволит себе вредить ближнему или хотя бы оскорбить его». Цель человеческой жизни — достижение мира внутри, мира между ближними, мира между нациями и государствами. Для старца Силуана сам Бог — это мир, и кто ни коснется этого вечного источника мира, достигнет мира с самим собой и с окружающим миром. Необходимыми условиями достижения мира являются покаяние, смирение и любовь ко всем людям, даже к врагам. Любовь, прощение обид и примирение должны стать основой мирных отношений между отдельными людьми, между государствами и нациями. Это учение легло в основу многолетней молитвы старца за мир на всей земле. Это молитва о том, чтобы люди жили на земле в мире и любви — «да не будет ни злобы, ни войн, ни врагов, но одна любовь да царствует». Тогда «не нужны будут ни армии, ни тюрьмы».

Учение Силуана Афонского стало распространяться среди верующих и интеллигенции в России в 70 — 80-х годах через «самиздат». Оно оказывало влияние и на рядовых людей, и на православное духовенство, и на деятельность церкви. С начала «перестройки» деятельность РПЦ, в частности ее миротворческая активность, успешно развивалась. Так, патриарх Алексий II выступил с осуждением военного путча в 1991 г.; в 1993 г. патриарх и другие иерархи пытались ослабить конфликт между президентом Б. Н. Ельциным и Верховным Советом России; в 1994 и 1995 гг., когда началась война в Чечне, патриарх публично призвал к мирному решению конфликта.

Во второй половине 90-х годов в России стали публиковаться некоторые выпуски журнала международного «Православного братства мира» (который издается в Голландии на английской языке) под названием «Мир всем». В одном из этих выпусков православный священник о. Георгий Чистяков опубликовал статью «Война глазами христианина», где утверждает, что в современной войне не может быть ни побед, ни поражений, что война только заводит воюющие стороны в тупик. «Человечество, — пишет он, — сегодня уже переросло войну как способ решения своих проблем и поэтому неминуемо от нее откажется вообще вне зависимости от своих субъективных настроений».

При этом армия как институт борьбы с внешней агрессией, продолжает автор, «окажется ненужной». Он предлагает коренным образом переосмыслить место армии в обществе и государстве. «Военный механизм в целом должен быть поставлен на службу мирному обществу», а военные отряды преобразованы в отряды спасения и помощи населению в случае стихийных бедствий — наводнений, землетрясений, пожаров и т. п. Здесь мы видим принципиально новый и наиболее последовательный подход к решению проблемы разоружения в современном обществе. И каким бы утопическим и нереальным он ни казался в наше время локальных конфликтов, расовой и национальной вражды и международного терроризма, нельзя не признать его правоту в контексте христианской культуры, ибо, как справедливо пишет автор, «быть христианином можно только на путях ненасилия».

В последние годы XX в. в общественном сознании просматривается все более осознанное стремление к мирной, ненасильственной альтернативе. В связи с этим особенно важным аспектом восстановления гуманистического облика российской цивилизации и включения ее в европейскую и мировую семью народов представляется возрождение идей и идеалов мира, всегда присутствовавших в сознании народа и лучших его представителей. Возрождающийся ныне духовный потенциал России, вековые традиции, столь определенно зовущие к победе идеалов истины и добра, живые примеры представителей прошлых и нынешних поколений, воплотивших в свой жизни идеи примирения с Богом, миром и ближними, — все это позволяет надеяться на то, что Россия еще скажет свое слово мира — миру и самой себе.