«Красный язык ненависти». Кто на самом деле мог раскачать ситуацию в России

В конце 19 века в России начала образовываться либеральная сила, враждебная государственному строю. Однако куда более опасным был образовавшийся еще в конце 1895 года "Союз Борьбы за освобождение Рабочего Класса", ставивший во главу угла агитацию среди рабочих, руководителями которого были такие известные личности помимо прочих только что вернувшийся из поездки за границу для установления связей с эмигрантами Ленин-Ульянов, Нахамкес-Стеклов, Цедербаум-Мартов, Крупская, зять Ульянова Елизаров, который выступил на заседании Совета во время ареста Ленина в декабре 1895 года.

- По поводу опасности скорой дестабилизации России. Она, несомненно, будет. Но нам никогда не стоит расслабляться, если даже товарищ Брудер использует свой невольный досуг для работы над книгой о капитализме в России. Да, товарищи, пора уже переходить от "просветительских товариществ", от "кружковщины начинающего пролетариата", как бы ни были они до этого полезны, к более широкомасштабным действиям.

23 мая рабочие Российской бумагопрядильной мануфактуры явились в контору за выплатой за бывшими для них выходными коронационные дни; но хотя это требование было выполнено, они предъявили и другие условия, в том числе - сокращение рабочего времени - и, не получив ответа, забастовали.

С самого начала забастовкой руководил "Союз Борьбы за Освобождение рабочего класса", издавший 25 листовок, с помощью которых забастовка распространилась не только на весь Петербург, но и переметнулась даже на некоторые заводы Москвы, причем Союз уповал на то, что даже если стачка не принесет плодов, то рабочие, нужда которых после бунта усилится, останутся еще более недовольными своим положением.

Правительство, встревоженное быстрым развитием и организованностью санкт-петербургских забастовок, недоумевало, откуда у рабочих такая выучка к планомерным действиям протеста?

В этом пытался разобраться градоначальник Клейгельс, который распространил "увещевания", "осчастливливал" визитами рабочих. Министр финансов Витте ведал всею промышленностью, поэтому он сразу же примчался с Нижегородской выставки в Петербург, где тут же обвинил полицейские власти в несвоевременности принятия мер. Но забастовка уже сама шла на убыль, и продержалась дольше на тех мануфактурах, где условия труда были лучше, и где рабочие обладали более крупными сбережениями.

Перед забастовкой деятели Союза обещали рабочим финансовую помощь от немецких рабочих, но ее так никто и не дождался, а правительство после окончания забастовки, которая продержалась чуть менее месяца, сочло необходимым опубликовать подробное сообщение о ней.

Прежде всего власть решила ответить тем, кто явно участвовал в организации забастовок, и вскоре - летом и осенью - было произведено свыше тысячи арестов. Но также была создана и особая комиссия по выяснению более глубоких причин забастовок, и 6 июля министр финансов Сергей Витте обрушился с критикой на собранных им представителей текстильной промышленности, сказав, что правительство как никогда печется о промышленности, но не ради еще больших заработков предпринимателей, как, возможно, думали некоторые, а для улучшения жизни, быта и трудовых условий рабочих. Этот спич вызвал некоторые протесты фабрикантов, на что министр ответил довольно резко, сказав, что не желает слушать никаких возражений.

Но нашлись и такие, кто, как, например, враг Витте правый публицист Цион, издававший против министра брошюру за брошюрой, кто увидел в словах государственного деятеля откровенные одобрения стачки, в чем и не преминул обвинить царского министра. Однако Витте просто отвечал нежеланию предпринимателей заботиться о своей "рабочей силе" и "резко осуждал всяческие одобрения во время стачки", особенно если они имеют политический окрас.

Как отреагировал на то событие умеренно-либеральный "Вестник Европы", журнал, который пропагандировал себя как "чуткий орган, всегда реагирующий на нужды народа"? Он утверждал, что стачки имели чисто экономическую подоплеку, и на это указывает появление агитаторов только когда они стали уже свершившимся фактом. Ключ к забастовкам следует "искать в положении рабочих" и высказывался за сокращение рабочего времени, указывая, что оно на петербургских бумагопрядильнях "достигает 13 часов, т. е. превышает обычный для большинства русских фабрик 12-ти часовой рабочий день, продолжительность которого почти всеми признается чрезмерной".

"Северный Вестник" утверждал, что бумажные фабриканты точно имеют прибыль от 16 до 45 процентов в год, не ссылаясь, однако, на источник этих данных.