Тема семьи и идея преемственности императорской власти в русском портрете XVIII – начала XIX веков

В истории российского престолонаследия, особенно в эпоху дворцовых переворотов, чрезвычайно актуальным был вопрос легитимности. Заказ и коллекционирование предметов искусства с портретами императорской фамилии были важной частью общегосударственной программы, развивающей идею преемственности и законности императорской власти. Рассматриваемая тема освещалась М.А. Алексеевой, О.С. Евангуловой, А.А. Каревым, Г.Н. Комеловой, И.В. Рязанцевым, О.П. Святухойтуха, Е.А. Скворцовой как в общих трудах, так и в работах, посвященных частным аспектам истории русского искусства или творчеству отдельных живописцев. Тем не менее предметом монографического исследования данная тема еще не становилась, что определяет актуальность данного исследования, целью которого является выявление композиционных, смысловых, символических особенностей императорских портретов в контексте семейных связей и преемственности власти, анализ способов введения рассматриваемой темы и связанных с ней функций портрета. Объектом изучения в работе стали портретные образы членов императорской семьи, выполненные в различных видах изобразительного искусства XVIII – начала XIX веков.

Русские правители активно развивали идею создания портретных галерей царской фамилии, которые могли бы служить зрительным, документальным подтверждением их связи с предшествующими монархами, и тем самым, обусловливали право на трон. С этой точки зрения портрет имеет ряд функций, отвечающих задачам искусства как пропагандистского ресурса власти. Основополагающим в портретном искусстве является сходство с моделью. Именно узнаваемость изображенного позволяла воспринимать портрет в качестве двойника модели. Как известно, к портрету было принято относиться с тем же уважением, что и к живому человеку. Другая немаловажная в рассматриваемом вопросе функция портрета — сохранение памяти о предках. Традиция почитания представителей старших поколений была яркой общекультурной чертой России XVIII – начала XIX веков. Она взаимосвязана и с идеей восхваления, которая была неотъемлемой частью литературно-поэтического и живописного образа правителя.

Станковые портреты и миниатюры

Отдельно взятые портреты императорских особ так или иначе затрагивали тему преемственности власти. Это явственно демонстрируют одни из первых русских семейных групповых портретов XVIII века – миниатюры Г.С. Мусикийского. Первый из них «Семейный портрет Петра I» (1716-1717 годов, ГЭ), на котором правитель представляет свою семью — супругу и четверых детей. Как отметила Г.Н. Комелова, «аналогичные композиции не встречаются ни в европейской миниатюре, ни в русском искусстве того времени, поэтому безусловно вся компоновка фигур принадлежит самому Мусикийскому». Второй «Семейный портрет Петра I» относится к 1720 году и отражает изменения, произошедшие в царской семье, например, появление младшей дочери Натальи. К тому же на миниатюре изображен только один мальчик из царской семьи. Предполагают, что это может быть, как Петр Петрович (следовательно, портрет был закончен после его смерти), так и Петр Алексеевич, будущий император. Особое значение в этом контексте имели портреты, приуроченные к важным государственным событиям, таким как женитьба и коронация в императорской семье. Так, в 1745 году Г.Х. Грооту был заказан «Портрет великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны». Данное полотно неоднократно копировали. Г.Х. Грооту приписывают два неподписанных варианта портрета. Эти работы представляют собой распространенный в Европе, но уникальный для России пример «свадебного сертификата» в живописной форме. Он по-своему подтверждал факт создания новой семьи в императорской династии и показывал, что изображенные, как и их потомки, – будущие правители России. То же мы видим на «Свадебном портрете нидерландских престолонаследников Виллема II и Анны Павловны» Я.В. Пинемана 1816 года. С политической точки зрения он также представляет собой будущих правителей, но уже в европейском контексте, а также является демонстрацией соединения двух правящих династий – русской и нидерландской.

Рассмотрев основные проявления изучаемой темы в станковых портретах, отметим, что наиболее масштабно она воплотилась в портретных галереях, собранных из отдельных портретов предшествующих правителей и родственников главы государства. С одной стороны, их распространение было связано с необходимостью репрезентации государственной власти. С другой – они являют собой ярчайший пример и идеал типа классической семейной портретной галереи, бывшей неотъемлемой частью культурно-бытовой жизни высших слоев общества России XVIII – начала XIX веков. Традиция собирательства царских портретов сложилась еще в XVII веке. Например, известно, что «в 1682 г. в казне покойного царя Федора Алексеевича хранились три персоны: царя Алексея Михайловича, царевича Алексея Алексеевича, писанные на полотне, и царицы Марьи Ильичны, писанная на доске. В комнатах царя Федора находилась и его собственная персона». В XVIII столетии заказ и коллекционирование портретов для императорского фамильного собрания приобрели еще большие масштабы. Знаковым источником о царских портретных галереях XVIII века является посмертная опись покоев царевны Наталии Алексеевны 1716 года, в которой перечислено более десятка «персон».

В те времена портреты для государственных нужд не только заказывали, но и изымали при необходимости у их владельцев. Пример дают письма императрицы Анны Иоанновны, написанные в 1732 году, в которых она приказывает прислать ей портреты ее родственников. Бросается в глаза, что послания написаны грубым приказным тоном, не предполагающим никаких возражений. Это подтверждает особую значимость исполнения приказов для императрицы. Историк искусства О.С. Евангулова по этому поводу отмечает: «Создание и пополнение фамильной галереи некогда существовавшими, но затерявшимися портретами вполне вписываются в нее (идеологическую программу – Е.К.). Это начинание призвано было подчеркнуть кровную преемственность императрицы от тех, кого она называла «дедушкой», «батюшкой» и «матушкой». Не стоит при этом забывать, что порой политическая пропаганда вынуждала монарха поступать полностью противоположным образом с произведениями искусства. Как, в частности, произошло после восшествия на престол Елизаветы Петровны со всеми изображениями Иоанна Антоновича, который представлял угрозу для самодержавной власти императрицы. А порой политически ориентированное искусство опережало исторические события, которым не суждено было произойти, как в случае с появлением гравированных портретов Константина Павловича в качестве императора. Возвращаясь к портретным галереям, отметим, что их наличие было характерно не только для императорских дворцов, но и для домов высшей знати. Граф П.Б. Шереметев разместил в «Кусково» 41 портрет русских правителей и их семей от Ивана IV до великих князей Александра и Константина Павловичей. Князь Н.Б. Юсупов в усадьбе «Архангельское» устроил «Императорский зал» с изображениями русских самодержцев. Подчеркивание знатности своего происхождения, демонстрация близости к императорскому дому и верности ему – задачи включения портретов правящей семьи в фамильные галереи вельмож XVIII – начала XIX веков.

«Родословия»

В контексте исследуемой темы целесообразно рассмотреть и жанры, включающие императорские портретные образы. Еще до появления императорских портретных галерей, и соответственно, одним из первых и наиболее широко развернутых проявлений рассматриваемой идеи в русском искусстве стало «родословие российских государей». В нем, как в портретной галерее, «на одном листе» соединялись все упомянутые функции портрета. По мнению специалистов, данная традиция имеет византийские корни, восходя к изображениям родословной Иисуса Христа. Подобные образы встречаются в монументальной живописи, иконописи, станковых полотнах, гравюре и книжной иллюстрации. В данной работе мы остановимся лишь на некоторых работах, предшествующих изучаемой эпохе, явившихся одними из иконографических источников для искусства XVIII века. Среди самых известных примеров назовем икону «Насаждение древа государства Российского» или «Похвала Богоматери» Симона Ушакова, на которой представлен один из ранних образов царской семьи — царя Алексея Михайловича с супругой Марией Ильиничной и детьми. Чуть позже, в 1672 году, по велению царя Алексея Михайловича была составлена «Большая государева книга или Корень российских государей», где изображены в хронологическом порядке гербы и портреты правителей, ставшие прототипом, к примеру, для скульптурных «родословий» Чесменского дворца и Сената второй половины XVIII века. По меткому определению И. В. Рязанцева, «Похвала Богоматери» и «Большая государева книга» – это два воплощения (религиозное и светское) темы «истории государства … как истории великих князей, государей и духовных владык». Характерной особенностью подобных «родословий» в русском искусстве XVII–XVIII веков является то, что чаще всего они представляли собой не одну династическую линию, а две – Рюриковичей и Романовых. Таким образом, их главной идеей являлось визуальное воплощение истории престолонаследования в России.

«Родословное древо императора Александра I» вновь отсылает нас к портретным «родословиям» и представляет собой «сокращенный» вариант династии Романовых от Петра I до Александра I в окружении символов власти и аллегорий. На заднем фоне, как и на «Портрете Екатерины I», изображен российский флот. Интересно, что, если на родословных древах Екатерины I и Анны Иоанновны практически все портретируемые обращены лицом к зрителю, то на последнем примере на нас смотрят только Петр и Александр, что позволяет зрительно протянуть прямую линию между двумя изображенными. Вероятно, данный прием был использован для усиления идеи преемственности власти Александра от великого предка.

Конклюзии и аллегории

Тема преемственности власти нашла свое отражение также в «Апофеозе воинской славы Петра (Петр I в родословии)» 1717 года П. Пикарта, в «Конклюзии Афанасия Заруцкого» 1717 года работы Г.П. Тепчегорского. На последней работе Петр I изображен в нижней части композиции, у подножия храма, в контуры и вокруг которого вписаны другие портреты. Данная композиция вновь возвращает нас к «Похвале Богоматери» Симона Ушакова, представляя собой развитие этой модели, тогда как гравюра Пикарта являет собой иной принцип организации пространства. Три треугольника четко разделяют картину на части, главной из которой оказывается треугольник вершиной вверх, изображающий своего рода монумент Петру. Все рассмотренные примеры наглядно демонстрируют одну из особенностей подобных произведений, которая роднит их с родословиями – разделение композиции на небесную сферу и земную. Эта схема сохранится и в более поздних произведениях. Пример дает «Живописная конклюзия о престолонаследии» 1742 года. Картина разделена на два яруса. В верхней, «небесной» части представлен «своеобразный семейный портрет Петра и Екатерины в содружестве с Россией». Над женской фигурой России изображены великие предки – князь Владимир и Иван Грозный. В нижней части – Елизавета Петровна, указывающая на будущего наследника престола, Петра Федоровича. Таким образом, устанавливается неразрывная связь между прошлым, настоящим и будущим России через ее правителей, раскрываются главные вехи истории в лицах.

 

Приведенные примеры отчетливо демонстрируют, что в XVIII – начале XIX веков в России искусство активно использовалось для реализации государственных и политических задач, в частности для подтверждения легитимности императорской власти. Рассматриваемая идея была характерна как для станковых и миниатюрных портретов, так и для портретных образов, включенных в аллегорические картины, конклюзии и «родословные древа». Для введения темы семейной преемственности использовались различные функции портрета и художественные средства, такие как символы, аллегории, текст, прием «портрет в портрете». Сравнение произведений изучаемого периода с примерами предшествующей эпохи позволили установить, что семейная проблематика и в более раннее время соединялась с идеей становления государственной власти в произведениях, включавших княжеские и царские фамильные образы. Характерно, что в XVIII – начале XIX веков для раскрытия исследуемой темы использовались многие приемы и художественные методы, заимствованные у искусства прошлого. Отметим также, что в рассмотренных «родословиях», императорских портретных галереях, отдельных портретах и конклюзиях удивительным образом сочетаются идеи государственной важности и мотивы частной, семейной жизни. Важна и особая идеализация представления о семье, которой проникнуты императорские произведения. Таким образом, проведенное исследование позволило прийти к выводу, что тема семьи в портрете XVIII — начала XIX веков не только способствует раскрытию первоочередных для нее идей домашнего уюта, женской добродетели, ценности семейных отношений и любви, но и в определенных случаях становится инструментом идеологической программы.