Российско-кавказские отношения в 16-19 веках

В истории России осознана актуальность проблемы становления и развития Российского многонационального государства. Особого внимания в данном контексте заслуживают российско-кавказские взаимоотношения. Достаточно отметить, что основная аргументация чеченского сепаратизма была построена на драматической презентации Кавказской войны ХIX в. и коллективной травмы сталинской депортации. Анализ изучения процесса формирования современных территориальных границ России, историко-правовых основ распространения ее юрисдикции на присоединенные окраины, реализации принципов мирного сосуществования и взаимодействия в рамках единого полиэтнического пространства позволяют определить уровень идеологической безопасности и консолидированности государства и общества.

Сложный характер российско-кавказского взаимодействия всегда привлекал внимание исследователей. Значительный импульс тема получила в современной историографии. Новое прочтение документальных материалов сопровождалось существенным изменением оценок и взглядов на характер взаимоотношений России и народов Северного Кавказа. Терминологический аппарат историографии российско-кавказских взаимоотношений в XVI–XIX вв. включает в себя такие понятия, как «подданство», «завоевание», «добровольное присоединение», «военно-политический союз», «российскость» и др. При этом у разных авторов одна и та же категория наполнена различным семантическим содержанием. Все это создает сложную палитру мнений и оценок, требующих серьезного научного осмысления. Подобный анализ позволит определить степень изученности проблемы, проследить процессы преемственности и инноваций в исторической науке, определить круг вопросов, нуждающихся в дальнейшем изучении.

Материалы и методы

В качестве инструмента структурного анализа развития исторической науки нами используется дисциплинарная матрица Йорна Рюзена. Эта теоретическая конструкция позволяет решить задачу одновременного исследования процесса развития исторической науки и историографии определенной проблемы. В дисциплинарной матрице Й. Рюзена основу анализа историографических источников составляют пять циркулярно взаимосвязанных факторов: интересы, концепты обозначения, методы, формы репрезентации, функции. «Интересы» обуславливаются особенностями социально-экономической, политической системы общества, уровнем развития духовной культуры и самой исторической науки. Профессиональное сообщество историков отвечает на социальный запрос в форме концепций и теорий («концепты обозначения»), в основе которых лежат понятные и адекватные своему времени понятия и категории, а сами исторические исследования проводятся в соответствии с определенными правилами и «методами» научного анализа. Полученное знание должно быть репрезентировано в такой форме, которая будет сочетать в себе строгое соответствие научным требованиям и доступность изложения («формы репрезентации»). Результатом данного процесса становится формирование субъектной и коллективной идентичности, как главной социальной «функции» исторической науки. Схема факторов исторической науки Й. Рюзена позволяет проанализировать ход развития отечественного кавказоведения максимально учитывая сложность и многофакторность этого процесса.

Обсуждение

Учитывая различия концептуальной и методологической основы в исторических исследованиях, в историографии российско-кавказских взаимоотношений условно можно выделить два этапа.

Первый этап – 1920–1980-е гг. – связан с общим подъемом исторической науки, появлением первых научных исследований по данной проблеме. Историографический обзор накопленной литературы по проблеме присоединения региона к России содержится в работах Т.Х. Кумыкова, М.М. Блиева, В.Б. Виноградова, С.Ц. Умарова и др.

Второй этап – конец 1980-х гг. – первое десятилетие XXI в., характеризуется изменениями в области методологии исторических исследований, обусловленными глубокой трансформацией в общественно-политической и экономической жизни народов России. Процесс развития исторической науки по проблеме присоединения народов Северного Кавказа к России исследовал А.Н. Максимчик. Историография взаимоотношения России и народов Северного Кавказа в XVI– XVIII вв. изучена в работах В.В. Трепавлова, К.Ф. Дзамихова и др. Методологический и историографический аспекты изучения проблем Кавказской войны и участия в ней народов Северного Кавказа проанализировали В.В. Дегоев, В.В. Лапин, В.В. Черноус и др. Несмотря на наличие интереса к проблеме, до настоящего времени не создано специального исследования, в котором комплексно изучена историография российско-кавказских взаимоотношений в XVI–XIX вв.

Результаты

Основы отечественного кавказоведения закладывались во второй половине ХVIII – начале ХХ вв. Его становление и развитие шло параллельно с завоеванием региона Российским государством. Кавказоведческие исследования осуществлялись преимущественно сотрудниками Российской Академии наук и военными лицами. С деятельностью Академии наук русское кавказоведение начинает складываться в самостоятельный историографический комплекс. Особенно интересными представляются путешествия по Кавказу И. Гюльденштедта, П. Палласа, Я. Потоцкого, Я. Рейнегсса и др., которые составили научное описание края, а также затронули некоторые вопросы его исторической географии и быта местного населения.

Усилия отдельных путешественников и исследователей привели к накоплению новых сведений о различных сторонах жизни кавказских горцев. Последнюю четверть XVIII в. следует считать временем, когда кавказоведение начало делать первые шаги по пути превращения в науку. Труды, созданные в конце ХVIII в., носили описательный характер, в них рассматривались различные этнографические сюжеты. В это время шло ознакомление с местностями Кавказа, с материальной и духовной культурой населяющих его народов.

В первой трети XIX в. общее направление исследований несколько изменилось. Романтизм, господствовавший в Западной Европе и России, оказал большое влияние как на художественную литературу и публицистику, так и на научные исследования о Кавказе. Продолжая систематизировать кавказские материалы, российские и зарубежные авторы увлеклись изучением социальных сюжетов. В первые десятилетия XIX в. официальными лицами составлялись различные ведомости, справки, донесения специального характера. Накопленный и вновь собранный материал составил основу работ представителей Кавказской военной администрации, в числе которых С.М. Броневский, П.Г. Бутков, И.Ф. Бларамберг и др.

В начале 1860-х гг. Северный Кавказ стал составной частью государственной территории Российской империи. Русские исследователи усилили свое внимание к изучению истории и этнографии горских народов. Во второй половине XIX – начале ХХ в. в России сформировалась школа кавказоведов, представленная русскими и местными исследователями.

В отечественной исторической мысли конца ХVIII – начала ХХ века условно можно выделить три направления изучения российско-кавказских взаимоотношений: консервативное, или официальное, либеральное и демократическое.

В основе официальной концепции российско-кавказского исторического взаимодействия, в соответствии с дисциплинарной матрицей Й. Рюзена, лежали следующие «принципы исторического мышления»:

1. Интересы. В период Кавказской войны наблюдается интенсивное изучение этнополитических и этнокультурных особенностей региона. Познавательный интерес консервативно настроенных исследователей был обусловлен, прежде всего, поиском наиболее эффективных способов покорения края и управления местными народами. В их трудах характер исторических связей России и северокавказских народов в XVI–XIХ вв. трактуется через призму геополитических интересов России в регионе. Сторонники официально-охранительного направления историографии подчеркивали приоритет политических целей в действиях России, ее стремление к завоеванию Кавказа ради расширения и укрепления империи.

2. Концепты обозначения. Консервативная историографическая традиция олицетворяла собой имперскую позицию в вопросе российско-кавказских отношений. Основная концепция сторонников официального направления кавказоведения опиралась на тезис об исключительной роли самодержавия, которое по своему «желанию» решает судьбы народов. Ключевыми понятиями этого направления были «колонизация», «усмирение», «завоевание», «покорение» и т. д. Бросается в глаза отношение к кавказским народам как к «хищникам» и «варварам». Подобные характеристики объясняются стадиальным разрывом уровней социокультурного развития кавказских народов и российского общества. В связи с этим Кавказская война многими исследователями рассматривается как цивилизационно-культурный конфликт.

3. Методы. В XIX в. основой науки становится историзм, появляются исторические сочинения, основанные на тщательном, скрупулезном изучении документов. Рассмотрение исторических явлений в процессе их возникновения и развития сменяет прагматическое повествование и психологизм, сложившиеся на базе рационализма в философии XVIII в.

В кавказоведческих исследованиях имперского периода обнаруживается стремление к объяснению того или иного явления в среде горцев, к анализу их природы, возникает то, что в современной историографии обозначается задачей «открытия Другого». Данная установка «выглядела как элемент военного планирования, нацеленного на определение сильных и слабых мест противника». Реализация этой установки в процессе исследовательской деятельности привела к формированию особой модели представления культурно-исторической специфики Северного Кавказа, которая может быть определена как политико-этнологическая.

4. Формы репрезентации. Военное противостояние в регионе оказало значительное влияние на развитие кавказоведения. В научных и публицистических работах стал возобладать военный нарратив. Речевая символика исследований официального направления занималась выработкой синтеза имперского и православного начал, что в большей мере удавалось на почве обращения к военному прошлому и настоящему. Риторика консерваторов основывалась, прежде всего, на дидактике, посредством которой в основе общественного сознания утверждалась картина мира с центральной идеей о величии Российского прошлого, настоящего и будущего. Ее основополагающим идеологическим кредо становится теория официальной народности.

5. Функции. Территориальное расширение империи воспринималось представителями государственной власти и большей частью общества как оправданный с исторической и геополитической точек зрения процесс укрепления российских позиций в северокавказском регионе.

Имперский подход соединял в себе геополитическое обоснование неизбежности российского продвижения на Кавказ и культурно-цивилизационное обоснование необходимости именно военного покорения горских обществ, лишенных начал гражданственности и основанных в значительной степени на «хищничестве». «Великой православной державе» необходимо было приводить в исполнение свою «высокую христианскую и цивилизаторскую миссию на Востоке». Историки-консерваторы в своих исследованиях решали важную задачу легитимизации Российской политики в регионе.

Одной из первых работ, в которой явно просматриваются мотивы консервативного течения российской историографии, стал многотомный труд М.М. Щербатова. В нем особое внимание уделено предпосылкам сближения кабардинцев и части западных адыгов с Россией в середине ХVI в. С точки зрения автора, основная причина установления тесных взаимоотношений с Россией заключалась в стремлении Кабарды добиться у русского царя защиты от агрессии со стороны Турции и Крыма. Начиная с 1552 года, когда в Москву прибыло посольство от «народов Черкесских и Кабардинских» с просьбой принять их в подданство, Россия стремилась установить свою власть над всеми «горскими черкесскими народами». Благодаря установлению взаимоотношений с Московским государством адыгские народы постепенно приучались к «порядочной» жизни.

Во многом аналогичные взгляды выражены в исследовании Н.М. Карамзина. Наиболее тесные российско-кабардинские связи налаживаются, как полагает автор, с 1557 г., когда «князья Черкесские, присягнув Государю в верности, требовали, чтобы он помог им воевать Султанские владения и Тавриду».

Географическим и этнокультурным особенностям Кавказа, а также истории его взаимоотношений с Россией посвящена работа П.П. Зубова. Как подчеркивает автор, горцы «неоднократно обращали на себя праведную кару … правительства, которое ... продолжает почти ежегодные против них экспедиции по необходимости, дабы положить преграду их хищничествам и разбоям». П.П. Зубов писал, что в XVI в. Кабарда имела «преимущество над всеми горскими народами», которые ей подражали «в нравах и во всех обычаях», а также «частию» от нее «зависели и платили дань». Эта информация была важна для Российского государства, стремящегося включить в сферу своего влияния весь Кавказ.

Особое значение в деле публикации исторических сведений о народах Кавказа, в частности о российско-кавказских взаимоотношениях, имели периодические издания, в числе которых «Военный сборник», «Терские ведомости», «Кубанские войсковые (областные) ведомости», «Сборник сведений о кавказских горцах», «Терский сборник» и др. Журнал «Военный сборник» выходил в свет в 1858–1917 гг. в Санкт-Петербурге. С 2013 года журнал вновь возрожден и начал издаваться в Сочи.

Дальнейшее развитие официальное направление получило в исследовании Р.А. Фадеева. Характер российско-кавказских исторических связей он трактует через призму геополитических интересов России в регионе. Автор убежден, что насильственное присоединение народов Северного Кавказа «было первой государственной необходимостью». Покорять регион он считал возможным только силою оружия, поскольку «разбой был главным ремеслом горцев». Завершение Кавказской войны Р.А. Фадеев относит к 1859 г., когда была завоевана Чечня.

К консервативному направлению отечественного кавказоведения правомерно отнести и статью академика А.П. Берже. Кавказская война, с его точки зрения, стала неизбежным и «естественным результатом государственного роста» Российской империи, поскольку «везде мелкие полудикие народности поглощались более сильными народами и если утрачивали при этом национальные особенности …, то за это получали право на умственное и нравственное развитие…». Примечательно, что А.П. Берже впервые рассмотрел причины и основные этапы выселения северокавказских народов в Османскую империю.

Обширные сведения по проблеме присоединения Кавказа к России, этнографическим и культурным особенностям региона приводятся в многотомной работе Н.Ф. Дубровина. Он отмечал, что «всё существование черкеса сложилось так, что без хищничества не было для него жизни, не было удовольствий в настоящем, не было блаженства и в будущем мире». Это «хищничество», утверждает автор, заставило главнокомандующего на Кавказе князя П.Д. Цицианова принять меры по его уничтожению среди кабардинцев, которые в начале ХIХ в. оказались «в зависимости от России».

Российский генерал, военный историк В.А. Потто считал «покорение свободолюбивых племен» Кавказа «вынужденным» и оправдывал военную экспансию государственными интересами России. Затяжной характер Кавказской войны он объяснял особой «силой» и «дерзостью» горцев, и, по выражению генерала, только «непоколебимому русскому духу» было дано «сломить железное упорство этих врагов». Общий же вывод гласил, что присоединение Кавказа еще со времен Петра I стало одной из первоочередных задач российской внешней политики, и судьба его в ХIХ в. была уже предопределена. В результате серии карательных экспедиций против «хищников» Северный Кавказ был завоеван, и в жизнь горцев было внесено «начало гражданского порядка». Исследование В.А. Потто демонстрирует существовавший в сознании дореволюционной российской интеллигенции образ северокавказских горцев. В соответствии с этими представлениями формировались подходы к освещению проблем российско-кавказского исторического взаимодействия.

В аналогичном русле написана совместная работа Е.Д. Максимова и Г.А. Вертепова, посвященная истории северокавказских народов. Авторами верно подмечен тот факт, что поводом для осложнения кабардино-осетинских отношений в XVIII в. стала «предгорная плоскостная земля, в которой нуждались обе народности». В условиях малоземелья и жесткого давления соседей, Осетия встретила появившиеся в крае при Екатерине II первые русские войска, «как своих избавителей», позволивших «осетинам спуститься на плоскость». Исследование Е.Д. Максимова и Г.А. Вертепова отмечено интересом к распространению православия в Осетии, которое выполняло здесь важную «цивилизующую» функцию.

Среди работ, в которых традиции официально-охранительной историографии отразились наиболее ярко, следует отметить исследование Д.Н. Дубенского, изданное под псевдонимом Служивый. Кавказскую войну автор делит на 6 периодов, а ее завершение (1864 г.) связывает с деятельностью князя А.И. Барятинского, который «обдуманно и энергично» занялся проблемой завоевания региона. Кроме того, он высказывает мнение, что присоединение Кавказа привело Россию «в соприкосновение с теми азиатскими народами», в среду которых ей необходимо было внести «наш гений, нашу культуру…» Дубенский, первый из российских исследователей, предложил периодизацию истории Кавказской войны.

В самом начале ХХ века были опубликованы очерки И. Иванина, отразившие консервативный подход в изучении проблем российско-кавказского исторического взаимодействия. Говоря о появлении первых казачьих поселений у «ворот Кавказа», И. Иванин писал, что они появились в период правления Ивана III, а «царь Иван Васильевич Грозный отдал во владение казакам эту страну, и при нем была построена Терская крепость». Окончательное присоединение региона к России автор относит к лету 1859 года, когда была «покорена» Чечня. После чего Кавказ, наконец, встал «на путь правильного развития гражданственности, как обширная и богатая область великого государства».

Наконец, отметим небольшую брошюру С.С. Эсадзе, посвященную установлению российского владычества на Кавказе. Автор подчеркивал, что территориальное расширение Российской империи к югу стало результатом «естественного» стремления «славянского племени к соединению в сильное государство в пределах, указываемых его географическим положением». То есть северокавказские земли, по его мнению, явились важным инструментом укрепления государственного строя России.

Работы дореволюционных авторов представляли собой результат творческих наблюдений, имевших научно-исследовательский характер ввиду использования исторических источников, летописей, архивных и печатных материалов. В середине XIX в. происходит профессионализация сферы научного изучения Северного Кавказа, растет влияние позитивистской теории на процесс исследования прошлого и настоящего горских обществ. Характер и проблематика исследований в имперский период определялись как внутренней логикой развития самой исторической науки, так и внешними факторами ее существования. С началом военных действий в регионе наблюдается интенсивное изучение истории и культуры народов Северного Кавказа с целью выстраивания стратегии и тактики Российской политики в отношении горцев.

В исследованиях официального направления отечественной историографии ярко отразилась позиция имперского руководства в вопросе российско-кавказского исторического взаимодействия. Представители данного течения оправдывали государственную политику в регионе и создавали идейную основу ее легитимизации. Они подчеркивали историческую обусловленность вхождения Северного Кавказа в состав России, доказывали необходимость строительства крепостей, военных экспедиций для решения важнейших геополитических задач империи. Вместе с тем, в исследованиях данного направления системно обосновывался позитивный характер русского влияния на северокавказскую культуру, в результате которого местные народы приобщались к основным ценностям европейской цивилизации. Большинство дореволюционных авторов определяли процесс российско-кавказского исторического взаимодействия как сочетание добровольного и взаимовыгодного «подданства» на начальном этапе взаимоотношений и принудительной «колонизации» во второй половине ХVIII – середине ХIХ вв.