Были ли наказаны следователи, участвовавшие в сталинских репрессиях?

Однозначного ответа на этот вопрос нет. Наказание чекистов за репрессии сталинского периода осуществлялось непоследовательно. Некоторые следователи наказание понесли – всего примерно 1,3 тыс.чел., что представляет собой мизерную цифру на фоне почти 40 млн. осуждённых в период 1921-1953. Более определённый ответ зависит от того, что считать за наказание (лишение свободы или даже расстрел в одних – немногих - случаях и исключение из партии и увольнение со службы – в большинстве других), а также от того, за что конкретно и когда были наказаны те или иные следователи.

Изобличение и наказание следователей, участвовавших в репрессиях, началось почти сразу после кончины Сталина. Заслуживает быть отмеченным, что репрессии прекратились буквально на следующий день после смерти Сталина. И первые аресты следователей, и прекращение репрессий, и начавшийся пересмотр ряда «дел» («дело врачей», «ленинградское дело», «мингрельское дело», «дело о сионистском заговоре в МГБ») были осуществлены не по решениям высших органов власти, а по личной инициативе Берии, который, однако, вскоре сам был арестован.

В течение 1953 были арестованы 33 руководителя МГБ и высокопоставленных чекиста, которые организовывали репрессии и, как правило, лично участвовали в допросах с «применением мер физического давления». Все они были преданы суду, и большинство из них были впоследствии расстреляны или получили длительные сроки заключения (10-15- 25 лет). Сам факт их ареста произвёл сильное впечатление на общественное мнение в СССР, был расценен как акт возмездия за репрессии и свидетельство изменения морально-политического климата в стране.

Однако на самом деле эти аресты таковыми не являлись, а были частью борьбы за власть – Хрущёва против Берии, арестованного в июне 1953. Помимо самого Берии были арестованы его ближайшие соратники и выдвиженцы (такие одиозные фигуры, как Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик, Влодзимирский, Багиров, Мамулов, Судоплатов, Эйтингон, Шария, Рапава и др.).

Самые первые после смерти Сталина 2 ареста – Рюмина в марте и Цанавы в апреле 1953 – являлись местью Берии по отношению к своим противникам в МГБ.

Была ещё одна группа чекистов, которые были арестованы ещё при Сталине за недостаточное усердие в расследовании «дел». Это Абакумов и его сотрудники - Леонов, Комаров, Лихачёв, Броверман, Чернов. При Хрущёве же им уже вменили в вину как раз слишком большое усердие - «нарушение социалистической законности» и первых троих расстреляли. Схожая судьба постигла генерала Райхмана, однако, ему повезло больше, и в итоге он после суда вышел на свободу.

Вот эти 40 чекистов, понесшие различные наказания, стали символами возмездия за репрессии.

Была ещё одна группа следователей, которых арестовали и наказали в течение короткой хрущёвской «оттепели» именно за фабрикацию дел и жестокие методы допросов. Стало это возможным в результате обращения к Хрущёву некоторых осуждённых видных деятелей науки и культуры, которые рассказывали о своей участи и просили о реабилитации. Из этих обращений Хрущёв узнал о жестокостях со стороны следователей и по первым обращениям распорядился разобраться и наказать виновных чекистов. Вот тогда пошла небольшая волна арестов чекистов, которые никак не были обусловлены ни местью, ни борьбой за власть. В числе арестованных в конце 1953 и в последующие 2-3 года были Родос, Шварцман, Лангфанг, Либенсон, Кружков, Кулешов, Матусов и др. – всего 11 чел. Возможно, ими аресты и наказания среди следователей не ограничивались, но имена других широко не известны. Однако вряд ли их было больше 20-30 чел.  – просто не было громких процессов и дел в отношении чекистов.

Такая ситуация объясняется тем, что 1) немало самих чекистов было репрессировано в 1930-40е – многих попросту уже не было в живых к 1953; 2) советское руководство, признав в декабре 1953 необходимость реабилитации необоснованно репрессированных лиц, не ставило, однако, цели параллельно преследовать чекистов. Нет ни одного официального документа той поры, где бы такая цель выдвигалась в качестве целенаправленной политики; 3) формально следователей не в чем было обвинять: решения высших государственных и партийных органов как раз обязывали их проводить следствие в короткие сроки, в упрощённом порядке, с минимальными доказательствами и с применением «физических мер давления». В ходе судебных заседаний арестованные чекисты прямо об этом говорили, называли имена здраствовавших в то время руководителей, от которых получали указания о репрессиях. Поэтому из тех, кто был осуждён реально за свои злодеяния, практически никто не получил расстрела (исключение – Родос), а лишь различные сроки лишения свободы.

При реабилитации жертв репрессий вина следователей всегда рассматривалась как индивидуальная вина конкретных чекистов и никогда, как следствие созданной в 1917 тоталитарной системы.

Самую большую группу «наказанных» составили те, кто был исключён из партии и уволен со службы. По тем временам это было достаточно суровое наказание, которое, правда, не шло ни в какое сравнение даже с относительно легкими судебными приговорами. По заявлению заместителя председателя КГБ СССР Пирожкова, сделанному им в конце перестроечных 1980х, когда пошла вторая волна реабилитаций и вновь актуализировался интерес к судьбе следователей, уволено из органов за репрессии было 1.342 чел. Вместе с тем уточнение этой цифры показало, что в неё включили и тех, кто сам пострадал в 1930-40е, как например, Ягода, Ежов и их выдвиженцы.

Известно также, что в ходе реорганизации МВД и КГБ в 1950х из органов было уволено порядка 40 тыс. чел, среди которых могли быть и те, кто был причастен к репрессиям сталинской эпохи.