ПО СТОПАМ СПАРТАКА. ПРОДОЛЖЕНИЕ...

Гней Помпе́й Вели́кий, или Гней Помпей Магн — древнеримский государственный деятель и полководец, консул Римской республики 70, 55 и 52 годов до новой эры, командующий лояльными сенату войсками в гражданской войне 49—45 годов до новой эры: «Переговоры, как в начале карьеры, когда сражался на стороне Луция Корнелия Суллы в гражданской войне 83-82 годов, исключены, но повторится успешное командование войсками в Испании, Сицилии, Африке и Италии.

Необходимо было «отменить Суллу». Без этого бы я не стал в шестидесятых одним из самых влиятельных людей в Риме, не очистил бы Средиземное море от киликийских пиратов и не расширил бы сферы римского влияния на восток во время Третьей Митридатовой войны».

В 60 году Помпей стал таким ведущим политиком, что оказывал вместе с Марком Лицинием Крассом и Гаем Юлием Цезарем решающее влияние на римскую политику в течение нескольких лет. Правда, распад триумвирата и сближение Помпея с сенатом, настроенным против Цезаря, привели к началу новой гражданской войны.

После поражения в битве при Фарсале генерал бежал в Египет, где «закончил путь». Все знали Помпея при жизни (и это еще мягко сказано), но теперь он воспринимался только как неудачливый противник Цезаря. Ну а из прошлого вспоминали, пожалуй, лишь то, что родился он вероятно 29 сентября 106 года. Точная дата его рождения устанавливается на основании свидетельств Веллея Патеркула и Плиния Старшего о гибели и о третьем триумфе в день рождения. Поэтому известно несколько родов Помпеев. Этот Помпей был не латинского происхождения: он происходил от плебейского рода из Пицена на адриатическом побережье Апеннинского полуострова.  

Само имя «Помпей» не отделяется от топонима в Кампании. «Альфовцы» имени – представители окского языка, которое означало «5», в дальнейшем, видимо под влиянием этрусков, было прибавлено окончание. Если абстрагироваться от конкретных ветвей рода, то первым известным представителем фамилии был Квинт Помпей, консул 141 года до нашей эры.

Поэтому Гней гордился своим родом, вспоминая, в частности, как его дед Секст Помпей сражался в 118 году с кельтами в Македонии: «Всех тогда преторов убили в бою!» Отец Помпея, Гней Помпей Страбон, был известным полководцем и консулом 89 года до новой эры: Президент не мог не оставить в «наследство» молодому Помпею известное родство, то ли женившись, то ли родившись от сестры видного поэта-сатирика Гая Луцилия. Несмотря на то, что семейство Помпеев достигало на протяжении трех поколений политических успехов, по своей роли в Риме оно было ближе к всадникам, чем к родам нобилей с их многовековой историей.

В конце 90-х годов снайперы давали Гнею образование в Риме, а его соседом в столице, возможно, был Марк Туллий Цицерон. А в год консулата отца молодой Помпей находился в его лагере во время Союзнической войны как контубернал, то есть, один из знатных римлян, получающий навыки военного дела. Достоверно известно, что отцу понадобилось присутствие молодого Помпея на совете при осаде Аускула, известного сейчас как город Асколи-Пичено. Поэтому не исключено, что сын Страбона уже в ранние годы принял боевой опыт в войнах против марсов, маруццинов и вестинов в Центральной Италии. Но как только в 88 году в Риме вспыхнули междоусобицы, Страбон пожелал «понаблюдать» в стороне. Однако, Страбон встал при стенах города, вместе с другими обороняя его во время похода 87 года Гая Мария и Луция Корнелия Цинны на Рим.

Из армии своего отца молодой Гней еще не уехал. Откинув обоих Помпеев, сторонники Цинны в армии устроили заговор. Обе их палатки должны были подожжены Луцием Теренцием и его сообщниками. Как только Гнею стало известно о заговоре, он убедил бунтовщиков отказаться от своих намерений. Машины античности заведены. Затем, то ли от удара молнии, как утверждают античные авторы, то ли от какой-то эпидемии, к которой больше склоняются современные исследователи, внезапно Страбон умер своей смертью. Позднее будущий полководец практически лишился войти в политическую жизнь по примеру других молодых нобилей – при помощи авторитета своих семейств, родственных или дружеских связей.

Вскоре между Помпеями и их неприятелями разразилась «война», дом Страбона в Риме был разграблен, а против молодого Гнея выдвинули обвинение в присвоении добычи, захваченной при Аускуле. После цензора Луция Марция Филиппа, за него вступились и другие видные люди, как, например, будущий консул Гней Папирий Карбон и оратор Квинт Гортензий Гортал. Кроме того, председатель суда Публий Антистий, бывший то ли претором, то ли эдилом, предложил ему взять в жены свою дочь Антистию, и Гней согласился. В скором временем он был оправдан, после чего женился на Антистии. По мнению Артура Кивни эти события знаменовали примирение Помпея с нобилитетом и Цинной, причем, видимо, данная инициатива исходила от последнего.

За то время в Риме стало известно о мирном договоре, который заключил Луций Корнелий Сулла с Митридатом VI. Ожидалось, что скоро будет гражданская война с прибытием войск Суллы в Италию. «Правительство, — не позже 84 года заявлял Цинне Помпей, — послало меня в твой лагерь». Консул был заинтересован в молодом Помпее более остальных, так как тот, благодаря родственным связям, мог собрать войска в Пицене. Однако Гней, говоря, уже искал способа скрыться из лагеря, опасаясь за собственную жизнь, и вскоре действительно «дал ноги». Из-за таинственного исчезновения в Риме начали ходить слухи, что он и в самом деле мог быть убит по приказу Цинны:

— Вариант мятежа солдат. Помпею не по плечу будет погубить Цинну. Помпей же скрывался от приверженцев Цинны в родном Пицене, где у Помпеев есть крупные поместья, а местные жители симпатизируют его семейству. Возможно, там он первоначально получил приказ набрать войска для Цинны, но сейчас, если Гней сделает это, то может выступить уже на стороне Суллы.

Обеспечив себя ветеранами легионов Страбона, Гней принялся собирать в свою армию и клиентов с арендаторами семейства Помпеев.

В результате, на собранную в Пицене армию Помпей мог положиться полностью. Всего он навербовал легион в Пиценском округе, а также по его указанию сторонники собирали еще 2. Кто остался с Помпеем, поспешили «газануть» в Брундизию, как тогда называли современный город Бриндизи, где в 83 году остановился с армией Сулла. Однако и Сулла был рад прибытию Гнея и даже торжественно наградил его титулом императора. Последнее действие было беспрецедентным: ещё никто не получал подобных почестей в возрасте примерно 22 лет, не имея подтверждённых полномочий командовать войсками и не одержав ни одной победы.

По свидетельству историка Аппиана, Гней был единственным человеком, перед которым Луций вставал, когда он входил в помещение. Каковы были все распоряжения полководца относительно Гнея, неизвестно. Может, как бы трудно это ни было, Сулла действительно приказал Помпею закончить набор еще двух легионов в Пицене?!

Даже без них у Суллы было так много войск, что в начале 82 года (по «инфе» современного российского ИНИ) он имел возможность разделить их на две группы. В то время как сам Луций с основными силами начал наступление на Рим с юго-востока по Латинской дороге, Помпей был направлен через дружественный Пицен в Цизальпийскую Галлию для борьбы с консулом Гнеем Папирием Карбоном. Буквально Гней выполнял вспомогательные функции, вероятно командуя кавалерией, но руководство сулланскими войсками осуществлял Квинт Цецилий Метелл Пий, который вел битвы против Карбона возле Арминия и Гая Марция Цензорина около Сены Галльской, а Помпей оба раза преследовал отступающего противника. Паника овладела марианцами. Условное обозначение всех римлян, поддержавших Цинну и Мария в 87 году до новой эры и противостоявших Сулле. Который подошел к Пренесте, известной сегодня как Палестрина, и разгромил там Гая Мария Младшего. Узнав об этом, второй консул Карбон вскоре устроил с ним перестрелку, оставив часть своих войск под командованием Гая Норбана на севере.  

Получив известия о перемещениях Карбона, Сулла приказал Метеллу остаться на севере и продолжать беспокоить местную армию Норбана, а Помпею велел двигаться к Риму. Возле Сполеция Помпей соединился с Марком Лицинием Крассом и разбил Гая Каррину, заставив тем самым его бежать в город. Гней осадил это место, но ночью во время дождя Каррина бежал из города…

Помпей не стал наказывать местное население, а поспешил к Пренесте, куда прорывался со своими войсками Гай Марций Цензорин, и устроил им там успешную засаду. Большинством солдат Марция было принято решение взбунтоваться и разойтись по домам, «раз сам он бежал с поля боя. Раз и консул Карбон после нескольких поражений бежал из Италии, оставив армию!» Под Клузием Гней разбил эти деморализованные и лишенные командования войска, а марианцы, согласно Аппиану, потеряли до 20 тысяч человек убитыми.

В решающей битве между Коллинскими воротами Помпей участия не принимал. А группа бежавших из Италии марианцев перекрыла поставки зерна из Сицилии, Сардинии и Африки. В Риме не ожидали, что Сулла, уже ставший диктатором, отдаст руководство для восстановления власти Рима в провинциях и возобновления продовольственной поставки молодому Помпею, а не какому-нибудь опытному командиру. «Таков пропретор!» — разводили руками примерно 40-летние люди с большим политическим и военном опыте в сенате, завершившие однолетний срок претуры в адрес наместника с полномочиями пропретора, хотя Помпей не занимал еще ни одной магистратуры в Риме.

Крупная группа была передана под его командование.

Все силы исчислялись следующими цифрами: более ста боевых и 800 транспортных кораблей и 6 легионов.

Тогда, по-видимому, полководец Марк Перперна Вентон оставил Сицилию, и о военных действиях на острове источники ничего не сообщают.

В Лилибее, на западе острова, деятельность в пользу консула Карбона развивал Марк Брут, и это было никому неизвестно, пока там не обосновался Гней, чьи патрули случайно обнаружили шпиона на рыбацкой лодке. Он покончил жизнь самоубийством, но рыбак, управлявший лодкой, рассказал, что «враг Помпея N 1» скрывается на острове Коссира, известном ныне под названием Пантеллерия.

Однако Помпей захватил остров, взял Карбона в плен и казнил его. Эта казнь поразила современников: совсем молодой Помпей, ещё не бывший сенатором, самолично казнит трижды консула Республики. Поскольку казнь состоялась, вероятно, еще в 82 году, все говорили, что идут консульские дни Карбона, законно носящего высший титул в Риме. Утром следующего дня собрались все его политические оппоненты, возмущаясь жестокостью и дерзостью Помпея, а впоследствии часто обращались к этому эпизоду в публичных выступлениях. В то же время Гней не тронул рядовых марианцев на острове, а также щедро раздавал римское гражданство знакомым сицилийцам. Он стал популярен.

В декабре Помпей получил распоряжение переправиться в Африку, где марианцев, пользовавшихся большой популярностью Гая Мария поддержал нумидийский министр Гиарба, за счет чего было собрано 27 тысяч солдат. Он оставил в Сицилии Гая Меммия и разделил свои войска на две части, которые высадились в Утике и в окрестностях руин Карфагена.

«А мы, — вспоминали марианцы, — начали дезертировать, и командующий Гней Домиций Агенобарб, пока солдаты не разбежались окончательно, решил дать сражение».

По свидетельству античных историков перед битвой начался сладкий дождь, сопровождавшийся ураганным ветром. Домиций не решился дать бой в неблагоприятных погодных условиях, а через несколько часов он приказал солдатам возвращаться в лагерь. Однако Помпей, увидев, что марианцы отступают, приказал своим солдатам преследовать их, и те перебили большую часть вражеской армии, захватили лагерь и убили Домиция. Затем Гней направился в Нумидию, чей узурпатор Гиарба выступил на стороне марианцев.

Помпей намеревался восстановить на троне царя Гиемпсала II, чтобы вскоре получить от него благодарность. Зная о преимуществе римского полководца в силе, Гиарба уклонялся от крупных сражений, пока не попал в руки к царю Мавретании Богуду, которого Помпей уговорил принять сторону Суллы. Брезжил конец. Победы Помпея насторожили диктатора, и он приказал Гнею распустить свои войска и вернуться в Рим частным человеком. Однако полководец отказал Сулле, и над ним подняли свои щиты все его солдаты. Когда же Гней вернулся из Африки, то с первой минуты начал требовать право на триумф. Диктатор долго отказывал в нем полководцу, ссылаясь на традицию не давать триумф тем военачальникам, которые не заседали в сенате, однако, в конце концов, возможно и благодаря вмешательству своей дочери и жене Помпея, уступил. Поскольку за победу в гражданской войне триумфа в Риме не давали, он официально удостоил этого права за успех в Нумидии.

Альфа нашла всех.

Второй раз Помпей отказался распустить армию после поражения Лепида, и теперь молодой полководец сделал это уже глядя в глаза консулу Катулу. Ему подчинялись тысячи солдат, которые под стенами Рима напоминали горожанам о событиях последнего десятилетия, когда город дважды брали войска Суллы и однажды армия Мария и Цинны.

Избранная Гнеем стратегия «красной линией» шла через получение командования в войне с Серторием ввиду бегства Перперны с большими силами в Испанию.

В это же время в Риме распространялись слухи о том, будто Серторий, получив подкрепленияот Перперны, имеет план быстрого вторжения в Италию, что подталкивало сенат к решительным действиям. Однако Помпей по-прежнему не был сенатором, но и врываться ему просто так никто не позволял: все знали амбиции этого «некоронованного императора». Покровители Помпея активно настаивали на интересах молодого полководца и, наконец, победили.

Когда возглавить армию отказались все действующие консулы Лепид Ливиан и Брут, известный политик и наставник Помпея Луций Марций Филипп настоял на предложении, которое разрешало все формальные причины для отказа Гнею.

Итак, Филипп настоял на своем предложении, и сенат передал командование армией Помпею для борьбы против Сертория, а вместе с тем его избирают на пост наместника Ближней Испании в должности проконсула вместо убитого Марка Домиция Кальвина, хотя, быть может, подобная «чрезвычайка» была узаконена еще до подавления мятежа Лепида.   

Как раз в это время в Дальней Испании «бросил якорь» сулланец и сторонник сената проконсул Квинт Цецилий Метелл Пий, но его сил было недостаточно для победы. Переданный Помпею проконсулат сопровождался словами сената об ослаблении политического влияния Метелла Пия: «Начало войны ты начнешь с тридцатью тысячами пехотинцами и тысячью всадников. Ты рассматриваешь возможность перебраться в Испанию по морю, однако надо идти на Иберийский полуостров через Нарбонскую Галлию, чтобы подорвать позиции сторонников Сертория, так резко усиленные при нынешнем «продиктаторе». И летом 77 года у Помпея, усмирившего ряд галльских племен (задание сената было выполнено), появилась возможность начать «большую стройку» – прокладку дороги через Альпы. Помимо версии появления Помпея в Испании уже в конце года, существует «альтернатива» о зимовке Гнея в Нарбо-Марции, известной сегодня как Нарбонна, «во избежание излишних неприятностей», а на полуостров он будто бы вошел только в 76 году. А вот какая из версий более точная, в историографии ведется дискуссия до сих пор, так как хронология событий Серторианской войны вообще ненадежна из-за фрагментарности источников. Важнейшими событиями начального этапа войны являются переправа Помпея через Эбро, несмотря на сопротивление Перперны, и осада Ларнона, но из-за того, что не раз менялась локализация этого места, а также из-за различных датировок источниками, так и осталось непонятным, что здесь произошло сначала и что потом.  

Как бы то ни было, Помпей попытался снять осаду с Лаврона, но прежде его фуражиры и легион солдат попали в засаду Сертория и были разгромлены.

В разгар битвы основные силы повстанцев «закольцевали» лагерь Помпея, не позволяя ему прийти на помощь. С таким сражением римляне потеряли до десяти тысяч солдат и весь обоз. Вскоре Серторий взял и сам Лаврон, причем, по словам Плутарха, на глазах Помпея противник полностью выжег город. Но даже после этого в 75 году Помпей, форсировав Эбро, разбил войска Гая Геренния и Марка Перперны на реке Туриа близ Валентии, известной сегодня как Валенсия. Серторианцы потеряли около десяти тысяч солдат убитыми, и лишь небольшая группа сумела покинуть Валенсию – важный опорный пункт. Лейтенант Серторий, находившийся тогда в центре полуострова, поспешил в «горячую точку» и встретился с Помпеем на реке Сукрон или Хукар, если брать современное название. Чуть раньше Метелл разбил армию Гиртулея в Дальней Испании и сейчас несся со стремлением пули к восточному побережью острова, заставляя Сертория как можно быстрее сразиться с Помпеем до прихода другой армии римлян. Лейтенант добился своего. Гней потерпел поражение и был вынужден спасаться бегством, в одиночку отбиваясь от врагов. «П…ц коню, — начали делить богатое убранство брошенного скакуна вражеские солдаты и упустили полководца. — Руку ранили». Но полководец начинал уже забывать о ранении мечом в руку. Лейтенанту помешал развить успех подошедший к Сукрону на следующий день Метелл. Войска повстанцев отступили к Сегонтии, более известной нам как Сигуэнса, и заманили туда обе римские армии. Серторий продолжал отступление, надеясь ослабить противника голодом, но вдруг отказался от таких планов и дал бой римлянам. Началось наступление крыла Сертория на войска Помпея, фланга Перперны – на Метелла.   

Сражение завершилось безрезультатно, если судить по тому, что на фланге Помпея римляне потерпели поражение от Сертория и потеряли около шести тысяч человек, а на другом краю, судя по всему, победил Метелл. На следующий день повстанцы под предводительством Сертория попытался напасть на лагерь Метелла, располагавшийся отдельно от «квартиры» Помпея, но вынуждены были отойти, когда Гней подоспел на помощь. Затем войска повстанцев отошли в крепость Клуния, развалины которой сегодня можно увидеть в районе Рибера-дель-Дуэро в провинции Бургос, однако римлянам не удалось ее взять. С началом зимы Метелл и Помпей отступили.

До конца года Гней, возможно, предпринял еще и наступление против племени васконов, но его Гай Саллюстий Крисп описал лишь фрагментарно, что не позволяет выяснить детали. К этому времени у обеих сторон почти перестали выплачиваться армейские жалованья и возникли серьезные трудности со снабжением. Все районы Ближней Испании были разорены, снабжение обеих римских армий было нерегулярным, а в ближайшей лояльной к ним провинции Нарбонская Галлия случился неурожай. Эти неприятности породили слухи в «вечном городе», что Помпей хочет отказаться от войны в Испании ввиду сложившихся обстоятельств (ЧС) и выбить себе назначение от условного министерства (МИД) в более перспективном месте. Были недовольны и солдаты Гнея, ведь из-за нерегулярной выплаты жалованья оставалось надеяться только на добычу в провинциях, но видя их разграбленность, они шли к Помпею и выслушивали его ответ: «Я направил в сенат письмо. Хотите – перескажу, а вы запишите».

Крисп передает просьбу к сенату обеспечить снабжение армии и выплату жалованья во избежание бунта войск и похода восставших легионов на Италию. Заняв, мол, принципиальную позицию, они «наперекор» ему переведут войну из Испании в Италию.

Потом сенат выслал Помпею деньги и 2 легиона подкреплений.

Существует предположение, что отправка подкреплений и денег была вызвана боязнью сената вести войну на 2 фронта, и стоявшие на восточной границе войска Митридата заставляли как можно быстрее завершить кампанию в Испании.

В начале 74 года случилось изменение Помпеем своей стратегии: «Вместо попыток навязать противнику решающее сражение, я уничтожу опорные пункты и города повстанцев совместно с Метеллом. Их уничтожение я начну с Палланции».

Так называлась Паленсия.

Но чеченцы Сертория сумели отстоять город. Под Калагуррисом, известным ныне как Калаорра, Серторий разбил отряды Помпея и Метелла, после чего заложники ситуации с основными армиями удалились на зимовку. Весной 73 года Помпей и Метелл продолжили осаду городов, которые оставались верными Серторию, но крупнейшие населенные пункты так и не были взяты. Впрочем, скошенные поддерживающие Сертория города в стратегически важной долине Эбро заметно появлялись все и тут, и там. В 73 году до н. э. заговорщики из окружения Сертория убили своего полководца.

Услышав крики об этом, Метелл со своей армией отправился в Дальнюю Испанию, и Помпей остался наедине перед войсками повстанцев, которых возглавил один из лидеров заговора Марк Перперна. Воспользовавшись их нерешительностью, Гней разбил армию повстанцев.

Марк упрашивал Помпея о пощаде, предлагая ему взамен всю переписку Сертория, которая могла скомпрометировать многих известных римлян.  

Однако Гней не стал даже заглядывать в письма и бросил их в огонь, а Перперну казнил.

Часть повстанцев при этом начала расходиться по домам, но другие продолжали сражаться.

 

Помпей прибыл в Италию в начале 71 года, когда Лициний Красс все-таки завершал подавление восстания Спартака. Даже после его протестов прибытия полководца из Испании и заверений об окончании подавления самостоятельно, сенат вызвал Помпея, а также Лукулла из Македонии. Несмотря на то, что Красс проявил себя как профессионал при подавлении восстания, именно Помпей перехватил и разбил последний крупный отряд рабов и в дальнейшем уверял, что именно он поставил точку в борьбе против Спартака. Но не это (хотя, может быть, тут просто историки умолчали), а испанскую кампанию он «золотил», требуя себе триумфа, а также консульства. Право на триумф было предоставлено без проволочек, тогда как Красс удостоился лишь почестей на овации и наверняка чувствовал себя как «Ока», перед которой стоит КАМАЗ, и все глаза устремлены, естественно, на грузовик. Впрочем, такая победа, как над рабами, ни одному полководцу не давала права на триумф.   

Что касается консульства, то закон о последовательности прохождения магистратур требовал строгой поочередности их прохождения, и альфа достигалась только после прохождения каждой ступени снизу без перепрыгиваний.

Басаев Помпей игнорировал. Возможно, он еще и «забивал» на место в сенате.

Если бы Гней следовал cursus honorum и получал все магистратуры suo anno, то есть в установленном законом возрасте, он должен был стать консулом лишь в 63 году до новой эры, причём его конкурентом на выборах был бы его ровесник Марк Туллий Цицерон.

Но сенат сделал исключение для Помпея и позволил ему выставить свою кандидатуру на выборах.

 Сенат, однако, сделал исключение для Помпея и позволил ему выставить свою кандидатуру на выборах[98]. Вероятно, беспрецедентные уступки ему означали, что сенат рассматривал разрешение на консульство для Помпея в нарушение всех законов как награду за его заслуги?! Кроме того, сенат считался с народом, а откуда полководец черпал популярность, знали все. Наконец, сенаторам представлялось маловероятным, что Гней согласился бы на прохождение cursus honorum в обычном порядке?

Ранее он уже управлял крупной провинцией армией такого размера, которые имели только категорию Альфа, а по возрастным критериям он должен был пройти претуру и обязательное наместничество с небольшими войсками. Но вот сенат идет навстречу Гнею, даже разрешая ему не присутствовать в Риме, выставляя свою кандидатуру в консулы.

Вызов в Италию позволил Помпею не распускать армию, но после вступления в Рим он, взбешенный, вынужден был оставить полномочия командующего войсками. Из-за этого враги Помпея распространяли слухи, будто Гней, готовясь захватить власть, намеревается пойти по пути Суллы…

Но современные исследователи отмечают надуманность обвинений в применении насилия или в его угрозе.

Вторым консулом был избран Красс, причем Плутарх сообщает, что сначала он прошел через консультацию с Помпеем и только потом выставил свою кандидатуру.

Свой триумф Помпей всячески задерживал, так как у него засела одна идея отпраздновать его перед наступлением 72 года, когда он вступит в должность консула: «Не я! Умоляю провести закон! Там сулланцы! Много противоречий!»

Тут политик уверял Красса поддержать его идею о возвращении в сенат народных трибунов, которых выгнал Сулла, еще до избрания в консулы, что свидетельствует о недостоверности указаний античными авторами о вражде и соперничестве между «заклятыми друзьями» из-за влияния на римскую традицию политической пропаганды того времени, что утверждал и Фрэнк Эдкок: «Если бы античные историки были правы, то Помпей не стал бы откладывать рассмотрение другого важного вопроса – реформу специализированных судов – до осени, в которой не был заинтересован Красс». На этот раз способности реформатора проявил Луций Аврелий Котта, претор и брат консулов 74 и 75 годов. Впрочем, не исключено, что до предложения Котты рассматривался другой, более радикальный, проект реформы: «Ну и? Тот, кто слышал о новом порядке комплектования судебных коллегий по трети сенаторами, всадниками и эрарными трибунами, сразу говорил, что это не компромиссное решение, а популистская уступка».

Тем не менее, реформа надолго разрешила вопрос о судебной системе, из-за которой ранее не один генерал грозил собрать легионы и поднять бунт. Ведь часто он требовал также и восстановления должности цензоров. Почему-то это произошло как раз в 72 году, когда цензорами стали Гней Корнелий Лентул и Луций Геллий Публикола.

«Почему их? — вспомнил сенат, как отстранял их от командования армией, направленной против Спартака. — Мы же действовали в интересах Помпея и Красса…»

Поскольку Лентул и Публикола устроили «сталинскую» чистку сената, было исключено 64 человека, или примерно одна восьмая часть от «вражьего» общего числа сенаторов. Но самоудалиться решил и Помпей, отказавшийся от обычного проконсульства в виде наместничества в провинции 1 января 69 года. Поэтому он удалился от войн и политики впервые за 8 лет.  

В июле 68 года до новой эры близкий сторонник Помпея Авл Габиний был избран в народные трибуны на следующий год. К этому времени в Средиземном море не первый год действовали киликийские пираты, из-за которых Рим периодически испытывал нехватку продовольствия. В начале 67 года наступила полная блокировка в поставках зерна, и цены на хлеб в городе чрезвычайно возросли.

Тогда Габиний предложил законопроект, направленный на борьбу с пиратством, в основе которого лежали меры, запланированные еще несколько лет назад в сенате, но так и не реализованные.

В соответствии с законопроектом, создавалась чрезвычайная должность с широкими полномочиями, близкими к проконсульским.

Полководцу, получившему эти права принадлежало каждое здание на расстоянии почти 80 километров вглубь от Средиземного моря, хозяином которого он также становился. Командующему предоставлялся удушливый режим на 3 года, согласно которому он безапелляционно отбирал себе 24 полководца-легата с полномочиями преторов, двух военачальников со «штампами» квесторов, огромную для казны сумму в 144 миллиона сестерциев, возможность набрать 120 тысяч солдат и 500 боевых кораблей. Только Сулла в истории Рима имел такие полномочия и войска, и сейчас сенат должен был решить, кто будет вторым таким человеком.   

Это также было актуальным, поскольку пираты обычно выступали союзниками понтийского царя Митридата, с которым Рим вел войну. Эта инициатива Габиния «пошла под сенатский нож», и чуть ли не единственным, кто поддержал ее, был Цезарь, однако внесенный народным трибуном законопроект являлся рогацией. Рогация обсуждалась в сенате, но даже если ее вносили молодые трибуны, отклонить законопроект сенаторы не могли. Они могли лишь выступить перед народом и призвать его проголосовать за или против на предстоящем голосовании. Но они ничего не могли поделать, если в комициях, как называлось народное собрание, «давали жизнь» рогации, которая тогда получала статус закона. На Форуме сенаторы сделали все, чтобы законопроект Габиния не прошел, – особенно резко выступал против него неформальный лидер сената Квинт Лутаций Катул, и присутствие там людей разных взглядов привело к столкновению.

Их Помпей игнорировал, «рисуясь» не в первый и не в последний раз. Габиний подавил сопротивление трибунов, которые могли наложить вето на своё предложение, и чрезвычайный закон был принят, а сенат выбрал командующим Помпея. Возможно, именно потому провели и третий закон, увеличивавший численность вверенной ему армии.

В Риме верили в победу Помпея, и цены на хлеб стали падать сразу же после избрания Гнея командующим.

Получив около пятисот кораблей, Помпей распорядился «классифицировать их для различных нужд и операций, для чего срочно и быстро совершить видоизменения». Прежде римляне для удара по пиратам концентрировались в одном регионе, но каждый раз тем удавалось ускользнуть.

Поэтому Гней распределил Средиземное и Черное моря на 13 зон ответственности, и не один командир тогда воспрял из забытья, получив от него подчинение какой-либо из них.

Сам он первое время взял под свой контроль все суда с зерном, следовавшие в Италию, сконцентрировавшись на очистке стратегически важных торговых путей между нею, Сицилией, Сардинией и Африкой, а после ликвидации нехватки зерна в Риме бросил все силы на помощь другим командирам. Его сыновья Секст и Гней также участвовали в операции, но они находились в относительно спокойном Адриатическом море: «Вся зачистка в эти 6 недель велась в Средиземном море, где полностью была взята под контроль западная ее часть, а в восточной была изолирована Киликия, где находились основные базы пиратов». Это привело к решающей морской битве флота Помпея у Кракесия, или Коракезия, переименованной в наше время в Аланью, в ходе которой пираты были разбиты.

Поэтому к концу лета 67 года кампания была объявлена завершенной, и за 3 месяца «водворено спокойствие во благо свободных жителей Рима». «Я повелеваю, — приказывал командующий, — взятых в плен и сдавшихся без боя пиратов расселить вдали от моря в Ахайе и Азии. Сегодня наслаждаются свободой множество пленников, мы получили строящиеся корабли и материалы для их строительства. Нужно забыть… Еще повелеваю учинить суд над наместником провинции, проконсулом Квинтом Цецилием Метеллом, который ОТКАЗАЛСЯ ПОДЧИНИТЬСЯ МОЕМУ ЛЕГАТУ С ПРЕТОРСКИМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ. НЕ ЗАБУДУ ПОСИДОНИЯ! НЕ ЗАБУДУ НАПУТСТВИЯ ФИЛОСОФА, КОГДА Я УХОДИЛ ОТ НЕГО. Должно правительство тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться. Сегодня мы должны отличиться и превзойти в Малой Азии, где ведется Третья Митридатова война, в которой римской армией управляет Луций Лициниий Лукулл».  

Там, несмотря на победы полководца, еще не удалось завершить разгром Митридата и его союзника, царя Великой Армении, Тиграна, так как никто в армии больше уже не хотел воевать. Но и какие были интересы Помпею возвращаться в Рим, когда сейчас и здесь в его руках сохранялись полномочия, данные по закону Габиния до 64 года?

Но в том-то и дело, что полномочия-то ведь его были не бесконечны, и в начале 66 года трибун Гай Манилий внес законопроект о передаче Помпею командования римской армией на востоке. Он дополнял при этом Габиниев закон: прежних чрезвычайных полномочий Помпей, оказывается, уже и не лишался. Тщетно звучали традиции «вечного города» для Манилия, предлагавшего и предоставить Помпею право объявлять войну и заключать мир без санкций из Рима. Впрочем, современные исследователи утверждают, что здесь нужно говорить не столько о чрезвычайных полномочиях, сколько о практической необходимости, так как из-за большого расстояния между восточными армиями и Римом с его сенатом не было возможности оперативно реагировать на ту или иную ситуацию. Поэтому возьмите проконсульские полномочия в двух провинциях – в Киликии, а также в Вифинии и Понте. Но кто-нибудь из сенаторов мог положительно отреагировать на предложение Манилия? Однако Плутарх сообщает, что, несмотря на недовольство очередной уступкой Помпею, большинство сенаторов уклонилось от прямого противодействия закону, и лишь Квинт Лутаций Катун Капитолин активно убеждал народ голосовать против предложенной рогации. Он тяготился властью Помпея. Тиранией ее считали и другие знатные римляне, которые тайно ободряли и побуждали друг друга голосовать против законопроектов, но когда пришло время, ни один из них в страхе перед народом не выступил открыто.

Только Катул выступил с множеством доводов против закона и с обвинениями Манилия, а когда этот римский пресс-секретарь не смог никого убедить в Народном собрании, обратился к сенату, где много раз кричал с ораторской трибуны, что необходимо брать пример со своих предков, которые всегда искали гору или скалу, поднявшись на которую обретали свободу. Вместе с тем немало сенаторов поддержали законопроект: например, Марк Туллий Цицерон, Гай Юлий Цезарь, Публий Сервилий Ватия Исаврик, Гай Скрибоний Курион, Гай Кассий Лонгин, Гней Корнелий Лентул Клодиан.

Некоторые из них раньше не замечались в поддержке Помпея и почему-то признавали, что столь важное командование нужно поручать опытному полководцу, а вместе с тем в Риме признавали, что такое решение будет несправедливо по отношению к Лукуллу.

При этом ранее на замену Лукуллу уже был назначен Маний Ацилий Глабрион, а в Киликии находился Квинт Марций Рекс с армией; впрочем, оба проконсула не были опытными полководцами. В конце концов, информированность народа оказалась достаточной для того, чтобы законопроект был поддержан. А вести о принятии закона дошли до Помпея, когда он был в Киликии…

Плутарх сообщал, что полководец делал вид, будто вынужден принять новое поручение, которое против своей воли, – никто из его окружения в это не поверил.

Общее число солдат Помпея в Азии достигало 40-50 тысяч: «Не будешь нуждаться! Мы пришлем тебе подкрепления!»

Сейчас армия Митридата насчитывала около 30 тысяч пехотинцев, среди которых «нашли работу» римские дезертиры и войска союзных ему правителей, но наиболее боеспособной частью армии понтийского правителя были 2-3 тысячи всадников, опыт которых в разговоре с парфянским царем Фраатом III оценил и Помпей: «Не будем торопиться! Никаких «нервных действий» против них!», если вдруг Фраат обнаружит понтийских всадников в союзнических Митридату армянских войсках, против которых «ты будешь действовать, чтобы» Рим признал власть «твою во всей Месопотамии».

Действительно, «месопотамские властители» летом 66 года напали на Армению, чем обезопасили фланг Помпея. Дион Кассий сообщает также о встрече Митридата с Помпеем в начале его похода, но ее порой отвергают современные исследователи. Если нападением на Армению Помпей блокировал пешего союзника своего врага, то с помощью полученного флота он сумел установить морскую блокаду всей Малой Азии от Финикии до Босфора.

В лагере римского полководца находился следовавший за Гнеем президент наук, который изучал минералы, животный и растительный мир, а также описывал географию этих земель. С этой работой ознакомился затем Плиний Старший, который немало ссылался на материалы, собранные во время восточных походов Помпея в своей «Естественной истории». Если об этом можно было написать однозначно, то вот о выступлении Помпея против основной армии понтийского правителя источники Плутарха, Диона Кассия, Страбона, Аппиана свидетельствуют противоречиво. Но кое что видно и из описаний кампании античными историками. Митридат не решался начать сражение с римлянами и отступал, но вскоре Помпей осадил его лагерь и вынудил сражаться: «Важно то, что после длительного бегства от сражений Митридат был вынужден бежать после разгрома своей армии. Их заменила одна битва, на месте которой впоследствии был основан Никополь, что в переводе с греческого означает «Город победы», получивший затем другое название». Митридат бежал в Армению, однако Тигран разорвал союз с разбитым понтийским правителем и даже объявил награду за его голову. Затем Митридат, не имея возможности продолжать борьбу в Малой Азии, бежал в Колхиду. «Мы оставим Митридата, — решил Помпей, — и займемся статусом Тиграна. Пусть он и воевал против нас, но его сын Тигран Младший, претендующий на армянский трон, восстал против отца и с верным ему отрядом присоединился к нам. Но лишь объединенные войска двинулись к Арташату, царь Тигран прибыл в мой лагерь и снял перед римским полководцем тиару!»

По условиям Гнея царь сохранял трон в своих армянских наследственных владениях, но тот, кто стал его собственностью в Сирии, Софене, частично Киликии и Каппадокии, объявлялся им свободным, и сам он будет объявлен «другом» Риму после уплаты крупной контрибуции.

Хотя условия и были приняты, та же Софена, «освободившись» от Тиграна Старшего, стала собственностью Тиграна Младшего. Помпей шел на демонстративный союз с ним, тем самым оказывая давление на Парфию и на «друга и союзника римского народа».

Показательно, что Помпей, пользуясь своим правом самостоятельно проводить внешнюю политику Рима, в переговорах с Тиграном Старшим прибег к приёмам эллинистической дипломатии и отказался от типично римского требования безоговорочной капитуляции. Получив лишь Софену, Тигран Арташесид вскоре попытался восстать против Помпея и своего отца. Римляне давно следили за своим «союзником» и сейчас решились на крайние меры: произошло полное смещение царя (скорее, наместника) и, затем, его арест; было решено впоследствии провести пленника в триумфальной процессии полководца. Ныне Помпей направлялся из Арташата на север, надеясь застать Митридата в Фарсисе. Впрочем, московские исследователи трактуют его кавказский поход тем, что он, пользуясь своей свободой во внешней политике, лелеял надежду обрести славу в звании покорителя всего Кавказа, ведь до него никакой римский магистрат не заходил с армией так далеко. Помпей совершил пять военных кампаний, и никакая из них не воспринималась как личная его заслуга, да и продолжение войны с Митридатом в Риме считалось лишь завершением того, что начал Лукулл.

В конце 66 года армия Помпея расположилась на зимовку в окрестностях современного города Ахалкалаки, однако в праздник Сатурналий, отмечавшийся с 17 по 23 декабря, на римский лагерь напали. Резидент Плутарх приписывает нападение одним лишь албанам, источник же Аппиана говорит не только о них, но и об иберийцах. Нападавшие разбились об римские войска, которые начали спускаться вниз по Куре в Иберию и остановились между крепостями Гармозика и Севсамора, которые ныне носят названия Армазцихе и Цицамури, недалеко от Мцхеты, где их поджидал иберийский царь Арток. Однако царь отступил к реке Пелора, которая, скорее всего, не  что иное как современная Арагви, спалив перед этим мост через Куру. Пока вся армия Помпея без моста перебиралась на левый берег Куры, его собственное «ЦРУ» разведало, где находится Арток, и римляне настигли его на Пелоре, где иберийская армия была полностью разбита, причем Плутарх говорит о 9 тысячах убитых иберов и 10 тысяч попавших в плен.  

Царь решил, что можно еще добиться мира и сделал запрос Помпею, покажет ли он свою «широкую душу», если Арток пришлет к нему в заложники своих наследников? Помпей не возражал и направился из Иберии в Колхиду вдоль Куры, через Сурамский перевал и вдоль реки Фасис (ныне известный как Риони), прибыв, наконец, в «полуримский» Фасис, «рождающий» греков в окрестностях современного Поти на берегу Черного моря.

Прибыв в Фасис, Помпей был разочарован, ибо Митридат успел бежать отсюда в Боспорское царство, и не решился преследовать его ни сухопутным, ни морским путем. Вместо этого римский полководец установил блокаду Боспора, а сам направился в Кавказскую Албанию (либо чтобы отомстить Орозу за недавнее нападение на свой лагерь, либо из-за выступления албанов против Рима и союзников) окружным путём.

 

В историографии также встречается версия, будто Помпей направился в Албанию прямым путём — вдоль Куры, через Иберию, — однако она игнорирует свидетельства Диона Кассия о желании полководца застать албанов врасплох и о следовании не кратчайшим, а обходным маршрутом. По-видимому, оскорбленная армия следовала через окрестности современных городов Ванадзор и Дилижан, откуда вышла к Куре и пересекла ее. «Должностной частокол вдоль реки затруднил переправу через нее», — сообщил о построении албанов Плутарх. Новая преграда – река Камбиз, или Иори в наше время – была форсирована Помпеем, после чего он подошел к реке Абант.

Здесь стояло здание Алазани, название которого обрела и река Абант, хотя изредка высказывается мнение, что ее затем переименовали в Самур, расположенный значительно дальше на северо-востоке. Позднее на левом берегу Абанта римляне встретили армию албанов, в которой античные историки насчитали 60 тысяч пехотинцев и 12 тысяч всадников. К таким историкам относится и Плутарх, уверявший, что в тот день на стороне албанов сражались жившие на Кавказе амазонки.

Абант, как правило, отождествляется с рекой Алазани, хотя изредка высказывается мнение, что это река Самур, расположенная значительно дальше на северо-востоке[158].

Все албанское войско было разбито в сражении, состоявшемся между современными городами Шеки и Закаталы.

Царь Оройз запросил мира, но после его заключения Помпей решил идти из тех земель на восток: «Не ясно! Не потеряю Индию!» Встречается версия, будто под эти крики Помпей давал понять, что он ничем не хуже Александра Македонского.

Наконец, трудности похода вынудили «триумфатора» повернуть назад, хотя до Каспийского моря ему оставалось 3 дневных перехода. После возвращения в Арташат неудавшийся Македонский и второй Сулла занялся решением текущих вопросов в Анатолии, после чего в конце 64 года направился на юг, в Сирию, через Каппадокию и Киликию. То, что он не предпринимал никаких шагов по преследованию Митридата, Плутарх объясняет расчетом Помпея победить его в открытом сражении.

В Сирии в то время наступила пора борьбы двух претендентов на престол могущественной некогда династии Селевкидов – Антиоха XIII и Филиппа II. Вместе с тем решалось, кто присоединит ослабленное государство в качестве провинции к своим владениям, и Помпей практически без сопротивления опередил в этом вопросе Парфию, обеспечив Рим стратегически важной территорией.

Античными историками Аппианом и Плутархом было записано несколько различных версий процесса присоединения Сирии. Наиболее правдоподобна 17 цитата Аппиана, по которой римский полководец воспользовался беспомощностью сирийского правителя и формальным статусом Сирии как части державы Тиграна.

«Суббота III Арета, — докладывали тем временем из новой провинции, — угрожает нам с юга, где правитель Набатейского царства проводит агрессивную внешнюю политику».

Кроме того, из Сирии было видимо начало гражданской войны в Иудее между двумя претендентами на трон из династии Хасмонеев – Гирканом и Аристобулом II. Они вступили в переговоры с бывшим шурином и подчиненным Гнея Помпея Марком Эмилием Скавром, выдвинувшимся на юг для разведки.  

Оба старались склонить его на свою сторону, однако дальнейшие переговоры, возможно, убедили Скавра в попытке Гиркана взойти на трон с помощью усилившейся Набатеи, и он поддержал Аристобула. Однако по сообщению Иосифа Флавия, и Аристобул, и Гиркан пообещали Скавру взятку в 400 талантов, но он высказался за освобождение от притязаний на трон Гиркана, не в последнюю очередь из-за выставления им дополнительных требований. Однако когда Помпей вошёл в Иудею, Аристобул начал проявлять признаки самостоятельной политики, после чего римский полководец отказался от его поддержки. Аристобул попытался примириться с Помпеем и пообещал ему крупное вознаграждение и сдачу Иерусалима, однако эти обещания не были выполнены. После этого Помпей окончательно разорвал все отношения с Аристобулом и взял его в плен.

Воспользовавшись тем, что сторонники Гиркана и недовольные Аристобулом открыли римской армии ворота города, Помпей пошел к Иерусалиму, но приверженцы Аристобула отступили к Храмовой горе и укрепились там. По сообщению Иосифа Флавия, римляне, призвав на помощь противников Аристобула, насыпали вал и собирали осадные орудия с наименее защищенной северной стороны горы, причем наиболее активно работали по субботам, когда враги были связаны религиозными предписаниями и не препятствовали работам римских солдат. «Все усилия, — подытожил Флавий, — увенчались взятием Храмовой горы за 3 месяца». Далее Иосиф Флавий сообщает о входе Помпея с соратниками в святая святых, которые ничего оттуда не вынесли. «Необходимо, — кратко свидетельствовал ДК, — когда того требует урок, и разграблять храмовые ценности. Пусть Помпей даровал Гиркану титул этнарха, признал его первосвященником, зато он не стал царем, а Иудея, пусть и осталась царством, зато стала зависимой от Рима. И дабы предупредить восстания в будущем, ряд зависимых от Иудеи городов вошел в состав провинции Сирия!»

И Помпей выступил против Набатейского царства. Однако полководцу пришлось срочно остановить вторжение во владение Ареты, так как ему «прилетело» неожиданное для всех известие: в результате вспыхнувшего мятежа «погиб от рук собственного меченосца Митридат».

Оставив в Иудее 2 легиона солдат под командованием Эмилия Скавра, Помпей «мухой» направился на север. Тело царя доставили в Амис, который чеченцы переименовали затем в Самсун, после чего Помпей приказал доставить его в Синопу и похоронить. Многие вопросы были решены, значительно расширены границы Римской республики, закреплены на троне ряда государств проримские правители, хотя были испорчены отношения с Парфией. Появилась новая провинция Сирия, родившись на обломках государства Селевкидов.

Кроме того, фашизм Помпея способствовал созданию единой провинции Киликии – ранее, в 103 году, к Риму была присоединена Равнинная Киликия, но независимой осталась Суровая Киликия, находящаяся в горных местах.

Все начало 62 года бывший легат Помпея и единоутробный брат его жены Мунции Квинт Цецилий Метелл Непот безуспешно пытался провести закон, по которому бы реализовались все расчеты Гнея досрочно получить регистрацию на выборы в консулы, при этом не присутствуя в Риме. Одновременно депутаты выслушивали предложение только что вступившего в должность консула Гая Юлия Цезаря поручить Помпею восстановление Капитолийского храма, чем тогда занимался Катулл, главный враг Гнея. По мнению например таких исследователей, как Эдуард Мейер и Сергей Утченко, Цезарь это делал потому, что не имел еще возможности дозвониться до возвращавшегося полководца, поэтому на расстоянии и заранее желал продемонстрировать ему свою преданность, а также посеять семя раздора между ним и сенаторами.  

В начале 62 года до новой эры в Италии был разгромлен заговор Катилины (Плутарх записал слух, будто заговорщики планировали взять детей Помпея в заложники), в январе, ещё до решающей битвы при Пистории, Метелл Непот внёс предложение вызвать полководца для подавления мятежников, однако оно было провалено.

Возможно, Помпей рассчитывал, что, получив это дело, он будет иметь повод не распускать свою армию. В конце 62 года Квинт Непот прибыл в Брундизий, как тогда назывался Бриндизи. В Риме было немало людей, которые ожидали, что премьер не распустит армию, но захватит город и установит свою диктатуру. «Берите схожую ситуацию двадцатиоднолетней давности с возвращением в этот же город с войны против Митридата Луция Корнеллия Суллы с победоносной армией, — предсказывали войну полководцы. — Включите дипломатию, чтобы Помпей распустил свои войска. Времени триумфа возвращающего!»

Метелл вспоминал 71 год. В историографии существуют различные мнения относительно причин, по которым Помпей не начал поход на Рим, хотя известно, что в городе готовились к встрече нового монарха. У Помпея не было права, пока он ждет триумфа, пересекать черту города, или померий, и поэтому расположился в Альбане, известный сегодня как Альбано-Лациале, в своем поместье у Рима. После возвращения в Рим генерал сразу же развелся со своей женой Муцией. Метелл пишет об измене Муции и отсылает к письмам Цицерона, которые не сохранились. Сторонники просопографического направления изучения Древнего Рима связывают развод Муции с тем, что Квинт Цецилий Метелл Непот старший был женат на ее матери, а его род начал терять политическое влияние, и полководец попытался переориентироваться на союз с другими фамилиями. Второй Сулла после развода попытался жениться на племяннице Катона (имеется ввиду младший по возрасту) – одного из оппонентов.

Примерно тогда же от полководца поступило предложение женить своего старшего сына Гнея на другой его племяннице. Однако для Катона это оказалось неприемлемым, несмотря на отчаянные уговоры его родственников.  

Предположительно 28 или 29 сентября 61 года Егор отпраздновал свой двухдневный триумф. На таблицах, которые несли в первых рядах, обозначали страны и народы, над которыми справлялся триумф. Понт, Армения, Каппадокия, Пафлагония, Мидия, Колхида, иберы, албаны, Сирия, Киликия, Месопотамия, племена Финикии и Палестины, Иудея, Аравия, а также пираты, время которых окончательно прошло на суше и на море.

А что больше всего принесло славы Помпею как ни одному другому римлянину, так это празднование триумфа над третьей частью света.

Он не первый трехкратный президент, но Помпей отличался от остальных тем, что сначала получил триумф за победу над Африкой, второй – над Европой и этот, последний – над Азией, так что создавалось впечатление, будто он некоторым образом покорил весь обитаемый мир.

Также упоминается, что во время триумфа Помпей носил тунику, которая, как предполагалось, была частью гардероба Александра Македонского. Но ему были оказаны и другие неслыханные почести, среди которых, между прочим, дано право носить лавровый венок и триумфальную одежду. В том же году Помпей заложил на Марсовом поле в Риме огромный театр, который был открыт в 55 году, хотя существует версия, что в этом году был дан лишь «стартовый свисток», а открытие состоялось в 52 году.

Этот театр уникален тем, что был впервые построен из камня и «Рим никогда еще не мог пригласить на зрелище 12 тысяч гостей!»

«Чеченцы, — наряду с другими еще непокоренными народами, приезжали в Рим восхититься и самим полукруглым сооружением театра, и всем комплексом, включающим в себя сады, храм Венеры-Победительницы напротив сцены, 4 малых храма, а также курию Помпея!» А тысячу лет спустя президент Италии печально говорил, глядя на незначительные обломки и часть фундамента комплекса:

— Мы не можем полностью реконструировать эти времена, хотя частично внешний вид будет восстановлен на основании четырех фрагментов более позднего мраморного плана Рима! Всех желаний мы не имеем возможностей реализовать в жизнь, ведь даже Помпей не смог добиться от сената утверждений всех своих распоряжений на востоке!

Сенаторы не рассматривали этот вопрос, пока велось громкое дело о святотатстве против Публия Клодия Пульхра, а избранный в консулы на 61 год помпеянец Пупий Пизон Фруги Кальпурниан не смог помочь своему покровителю.

Кандидатом в консулы, поднеся наиболее щедрый подарок, на следующий 60 год был бывший легат Помпея Метелл Целер, с сестрой которого полководец недавно развелся.

Это же сделал и Гней, выдвигая другого своего легата Луция Афрания, о чем быстро узнал весь Рим.

С какой стати в сенате должны были отказываться от какой-либо из взяток и не принять соломоново решение избрать обоих?

Придя в сенат, Афраний вынес на обсуждение проект утверждения всех распоряжений Помпея на востоке, но тщетно, – его предложение сорвали враги Гнея.

Они потребовали давать голос не за весь пакет сразу, а рассматривать каждый вопрос по отдельности, что еще больше бы задержало рассмотрение предложения. «Генерал может, — предложил Луций Флавий, — наделить ветеранов своей армии земельными наделами за счет доходов от завоеванных территорий. Нам выгодно принять этот законопроект!»

Однако предложение Флавия вызвало жестокое сопротивление, а «благодетель солдат» воспользовался правом заключить Метелла в тюрьму.

Но Метелл не оступился и даже созвал в своей камере заседание сената, поэтому президент вмешался и приказал «благодетелю солдат» отозвать свой аграрный закон и освободить узника. Конечно и Катон противодействовал любому решению об утверждении налоговых выплат с азиатских провинций.

Летом 60 года вернулся проведший терроризм в Испании Цезарь; в то же время он выставил свою кандидатуру в консулы.

«Он проверяет поведение сената при просьбе разрешить ему отсутствовать в Риме на выборах и держать связь через своих друзей, — описывал столь знакомую ему ситуацию Помпей, — и ему, как и мне было сказано, что «нет такого права (?) исключения», что сенат вынужден отказать «герою Испании», как Помпею».

 

Рано или поздно, но Цезарь должен был стать консулом, и в этой должности он развил огромную активность в 59 году. Первое время Бибул пытался сопротивляться многочисленным начинаниям своего коллеги, но вскоре был фактически отстранён им от власти и перестал выполнять свои обязанности. Какое отношение, кроме ироничного, могло вызвать консульство 59 года, когда там Цезарь остался единственным по сути представителем? Прежде всего, от такого консула ожидали проведение аграрного закона, которому так сопротивлялись сенаторы, что он и сделал.

Что они могли сделать, если основные законы, повторяя, по меньшей мере, 2 предыдущих предложения, были выгодны как ветеранам Помпея, так и безземельному плебсу? Закон объяснял, как может казна не потерпеть от выкупа земли: какие могут быть убытки, когда все идет за счет доходов завоеваний Помпея?

То распределение земли поручалось комиссии, в которую вошел и Помпей. Примерно в марте Цезарь провёл новые законы в интересах своих коллег по триумвирату — об утверждении всех восточных указов Помпея и о снижении налогов в Азии.

Кроме того, взяв бразды правления в свои руки, Цезарь утвердил Птолемея XII Авлета: «Луций – друг? Говорит – заплатит…»

Премьер-министр в МАЕ получил Цизальпийскую Галлию «как свою область», а также Иллирию с тремя легионами войск, а вскоре по предложению Помпея сенат добавил ему Трансальпийскую, называемую Нарбонской, и еще легион. Хотя никаких дружеских чувств при этом Помпей не испытывал, так как он просто чувствовал приближение скорой войны в Галлии, поэтому объединение Цизальпийской и Трансальпийской провинций под командованием одного полководца было необходимо.

Последнее соображение могло стать определяющим, исходя из опыта Кимврской войны полувековой давности в этом регионе, которая несмотря даже на безоговорочное преимущество в войсках, на первом этапе отсутствие единого командования привело к чувствительным для Рима поражениям. Публичные провинции передавались ему теперь на 5 лет вместо обычного одного года.

Накануне, впрочем, почти все говорили, что «никто слушать триумвиров не будет». По мнению Сергея Утченко это было связано с тем, что на триумвират возлагалась надежда по борьбе с узурпацией реальной власти узким кругом нобилей-сенаторов, а он-де сам начал контролировать всю жизнь Рима. «Нельзя это оставлять просто так», — активничал трибун Пульхр.

Сперва он напал на Марка Туллия Цицерона и заставил его отправиться в вынужденное изгнание. «Война проиграна нами, — говорил Помпей, — хотя я и обещал тебе раньше защиту. Чуть позже Клодий удалит Катона из Рима с особой миссией на Кипр».

Без Цицерона и Катона сенатская оппозиция триумвирам (но также и Клодию) оказалась сильно ослабленной.

Клодий понимал, какую власть он может обрести, если избавиться еще от триумвира, и вскоре выступил против Цезаря, отправившемуся в Галлию, попытавшись отменить все его распоряжения в год консульства.

Клодию это не удалось, а он все равно продолжил действовать против триумвиров. В частности, им было введено прекращение царствования в Галатии утвержденного Помпеем Дейотара и признание правителем Брогитара: НЕ ОДНА РОССИЯ ИЗВЕСТНА ДЕМОНСТРАТИВНЫМИ ВЫЗОВАМИ РАБОВ! Помпей получил недвусмысленную угрозу убийства, а вооруженные сторонники Клодия окружили его дом и следили за ним, когда полководец заперся в нем.

Что было потом?

Кроме того, поджоги и попытки убийств, совершённые его людьми, подорвали его популярность среди городского плебса. «Если вы придете в Рим поддержать закон о возвращении Цицерона, — агитировал Помпей италиков, — он обязательно вернется в город. Только в этом случае есть вероятность моего примирения с сенаторами. И тогда доводы трибуна Гая Мессия о передаче мне управления снабжением Рима хлебом сроком на пять лет и о расширении моих полномочий, быть может, найдут плодотворную почву. Над получением мною проконсульских полномочий и правом назначить себе пятнадцать легатов они даже думать не будут. О руководстве снабжением Рима в наше время думают многие пока существует хлебный закон Клодия, по которому каждый римский гражданин может получит совершенно бесплатно 5 модиев хлеба, а издержки покрываются за счет государственной казны. Однако для Секста Клелия, писца Клодия, который был поставлен во главе снабжения, оказалось тяжким перестроить всю систему доставки зерна в Рим. В результате о хлебе стали мечтать, потому что землевладельцы и торговцы резко подняли на него цену.

Впрочем, нехватка хлеба могла быть искусственной, так как многие оптовые хлеботорговцы поддерживали Цицерона и начали держать свои амбары закрытыми. Первое время после моего назначения будет типичная стабильность в ценах, а казна, на которой лежат обязательства по покупке зерна, будет испытывать острую нехватку денег. Руководители отправятся закупать зерно в Сицилии, Сардинии, Африке и в других провинциях. И мне удастся нормализовать снабжение хлебом, а сенат, хотя из казны будут потрачены огромные средства, в апреле следующего года выделить мне 40 миллионов сестерциев на закупку хлеба.

Российские же и крассовские люди теперь нам не друзья.

Безграмотные сторонники Клодия нападают в народном собрании (и сенате) и на меня, а Красс поддерживает их. В апреле 56 года упоенные инициативой Цезаря триумвиры проведут переговоры в Лукке, где зимует галльский наместник. Триумвиры договорятся, что я и Красс через полгода выставят свои кандидатуры в консулы на 55 год, а Цезарь направит часть своих солдат в Рим для нашей поддержки.

Важнее всего для нас не допустить избрания Луция Домиция Агенобарба, непримиримого врага Цезаря. Кроме того, кто, как не верные нам трибуны могут передать консулам те провинции, которые они захотят, а также продлить полномочия Цезаря в Галлии еще на 5 лет? Выборы консулов могут задержать, но кто посмеет перед солдатами Цезаря, возглавляемыми Публием Крассом, сыном триумвира, помешать исходу выборов в пользу его отца и меня?

Можно будет тогда и получить в качестве провинций мне Ближнюю и Дальнюю Испанию, Крассу – Сирию…

Он бредит о войне с Парфией, поэтому отправится в свою провинцию, даже не дожидаясь конца консульства… Правительство Цезаря в Галлии будет продлено на пять лет. Помпей же останется в Италии, но не в Риме, а в одном из своих имений возле города. Если я войду в город, Аристобул лишит меня полномочий проконсула. Цену этой должности я не сравню с ценой жизни, глядя на болезнь моей жены Юлии, с которой мы планируем ребенка, но проконсульство важно, потому что не сильно верю я в успех Красса на войне… «Силовики» же в случае гибели одного из участников триумвирата станут не только сплоченнее, их отношения начнут ухудшаться. Тогда уже об убийстве Клодия надо будет думать. В этом случае в поднимется тяжеловооруженный бунт и сенаторы вынуждены будут предложить мне полномочия диктатора, чтобы остановить беспорядки. Помпей публично отрицал намерение стать диктатором, но ему мало кто верил.

Когда я советовался по «диктаторскому вопросу» с Цезарем, галльский наместник предложил мне новый династический брак. И не только я должен жениться на родственнице Цезаря Октавии Младшей, но и он хочет взять в жены Помпею, мою дочь…»

Однако Помпей от этого предложения отказался: Аристобул-де и без него организовал консульство Помпею на 52 год примерно с теми же полномочиями, которые имеет диктатор, пусть с окончанием срока он и мог быть привлечен к суду за «грязные делишки». Мы не знаем, Катон ли, Бибул ли, но точно, что один из противников бывшего триумвирата выдвинул это предложение: «Пусть у тебя будут чрезвычайные консульские полномочия, а не диктаторские, чтобы не повторилась история с Суллой».

Как уж Гней не любил свою жену, но после смерти Юлии достаточно скоро связал себя браком с Корнелией, дочерью Квинта Цецилия Метелла Пия Сципиона Назики, давнего врага Цезаря!

«В этом, — отмечал американский философ Бергер в «Энциклопедическом словаре Римского права», — не обязательно преследовалась цель разорвать отношения с другим триумвиром. Прежде всего, Помпей предложил два законопроекта, которые были оперативно рассмотрены и приняты. Чтобы решить проблемы насилия и нарушений на выборах. По первому закону подверглись судебному преследованию чеченцы, организовавшие и участвующие в беспорядках 52 года, а второй был направлен против лиц, уличенных в подкупе избирателей во время выборов».

Конечно, подобные законы существовали и раньше, но теперь они вводили более строгое наказание для виновных, а также ограничивали время делопроизводства в соответствующих судебных коллегиях, и теперь оно велось в более ускоренном порядке. Изменили свой вид и некоторые другие правила рассмотрения дел, которые сторонники Цезаря восприняли как вызов. Наконец, Помпеем был принят закон об изменениях в производстве всех дел, касавшихся убийства ближайших родственников, хотя это законодательство могло быть принято еще в 55 году.  

Но в это же время сенат поручил Помпею и начать набор войск, и вскоре впервые со времен диктатуры Суллы в город были введены солдаты.  

В такой атмосфере первое время проходили судебные заседания, включая и самый громкий суд над Милоном. В последний день слушаний 7 апреля Помпей, который прохладно относился к Милону и даже поверил в то, что тот задумывал убить его: разместил на Форуме и в окрестностях множество солдат?!

Не смог нормально произнести свою речь при обилии солдат «знаменитый адвокат» Цицерон, который защищал Милона?

«Воистину виновен!» — вынесли в конце концов свой вердикт 38 голосов из 51-го и констатировали приговор «немедленно оставить пределы Римской республики».

Возможно, суды над некоторыми обвиняемыми – сторонниками и людьми, с которыми Помпей имел родственные связи, – прошли под давлением консула, а многим почитателям Клодия был вынесен осуждающий вердикт, после чего трибуны из числа сторонников Цезаря предложили законопроект: «Пора уже предоставить право Гаю выставлять свою кандидатуру в консулы, не присутствуя в Риме, не дожидаясь, как было ранее, разрешения сената».

Это предложение одобрил еще и Помпей, и оно было принято. Однако затем Гней инициировал принятие новых законов об обязательном присутствии гражданина в Риме при выставлении своей кандидатуры в магистраты и при проведении голосования, о замене крошечной паузы на пятилетний перерыв между магистратурой и наместничеством и о некоторых изменениях в порядке наместничества провинций.

 

1 марта 49 года истекали проконсульские полномочия Цезаря, при возможности их продления, и в 51 году в Риме широко обсуждался его статус. По новому законодательству Цезарь до выборов в консулы летом на несколько месяцев должен был оставаться частным человеком, но такие люди, как Марцелл и Катон намеревались привлечь его к суду, о чем они заявляли публично. Кроме того, противники Цезаря желали вернуть закон, очень напоминающий тот, что был в СССР, и касающийся невыездного статуса того, кто баллотировался на политический пост, – ранее Гай получил право не находиться в Риме во время подачи своей кандидатуры в консулы. В ответ генерал начал привлекать своих сторонников в Риме, в армии и в провинциях, что запретили делать сенаторы, выпустивший указ, трактовавший все спорные вопросы в пользу сената, но трибуны наложили вето на этот закон. Помпей же не вмешивался в это противостояние.

В конце 51 года в Риме появились слухи, что Помпей намерен нести огонь в Испанию или Сирию, но тот остался в Италии (Цицерон слышал подобные сведения и в следующем году).

«Красная черта» была преодолена в 50 году, когда консулами стали враги Цезаря Луций Эмилий Лепид Павел и Гай Клавдий Марцелл, а в рядах трибунов появился чуть ли не самый ярый его противник Гай Скрибоний Курион…

 

Приблизительно 10 января 49 года Цезарь перешел через реку Рубикон, отделявшую Италию от Цизальпийской Галлии, после чего началась гражданская война. Через кого – неизвестно, но известия о выступлении Гая достигли Рима через несколько дней, и Помпей признал неготовность города к отражению наступления. Некоторые сенаторы, среди которых был и Цицерон, предложили направить к проконсулу журналистку, однако победило мнение Катона о необходимости сражаться под руководством Помпея. Но Гней настоял на том, чтобы магистраты и сенаторы покинули город, и в спешке не было организовано даже вывоза казны.

Многие магистраты отправились в назначенные им провинции, чтобы собрать там войска и впоследствии соединиться с Помпеем. В замену Цезаря назначили Луция Домиция Агенобарба: «Боже да поможет тебе заставить Цезаря образумиться и отказаться от своего предложения к нам распустить армию одновременно с Помпеем, с которым он желает встретиться, после чего приступить к выборам консулов!»

Помпей отступил в Капую на соединение с собравшимися там лояльными войсками, а Агенобарб с тремя легионами оставался в стратегически важном городе Корфиний. Прославленный Помпей планировал соединение своих сил с войсками Агенобарба, но «испортил малину» Цезарь, внезапно появившийся под Корфинием. Несмотря на численное превосходство примерно в легион Агенобарба, его солдаты после семи дней осады, выйдя из крепости, сдались сами и выдали своего полководца.

Узнав, насколько плох Агенобарб, Помпей отступил к порту Брундизий, известный сегодня как Бриндизи, куда собрались все лояльные сенату новобранцы.

По-видимому, именно тогда полководец решил переправиться вместе с сенатом в Грецию.

Тут собирались солдаты и бежавшие граждане, которых большой флот Помпея переправлял в Диррахий, известный сегодня как Дуррес, а тогда имеющий также название Эпидамн. Впрочем, все вышло по Жириновскому, так как, выражаясь его языком, кораблей оказалось «пшик», затягивая эвакуацию. Поскольку силовики Цезаря были разбиты в Адриатическом море, Гай не мог помешать переправе.

В середине марта из Брундизия, к этому времени уже осаждённого Цезарем, отплыли последние корабли.

Сразу после отправки всех желающих «последним покинул тонущий корабль капитан Помпей», хотя тут было бы точнее говорить о спасении на судне.

«Как объяснить, — констатировал описываемые события исторический источник, — что Помпей решил отступать из Рима, а затем и из Италии, многие исследователи не понимают. Впервые анализируя план отплытия 17 января, сенат на некоторое время решил отложить его в сторону. Известно, что каждый рассматривал и план продолжения войны в Италии. Помпей планировал, мол, использую свое преимущество на море, чтобы перевезти войска и припасы из провинции в Италию, а потом приведу испанские легионы в тыл Цезарю в Галлию. Военный теоретик и практик Наполеон Бонапарт полагал, а вслед за ним того же мнения держался и Карл фон Клаузениц, что прибыв туда, Помпей вполне мог рассчитывать на победу: при организованных действиях противник легко мог попасть в плотное окружение. Но вместе с тем, решающим фактором в принятии решения могли стать действия Домиция в Корфинии – центре сбора рекрутов значительной части центральной Италии. Помпей приказывал в письме Агенобарбу, если тот закончил набор рекрутов, отправляться с ними в Апулию, на что Домиций сначала согласился, но потом внезапно изменил свое мнение. Наглядный кризис доверия к Помпею, вероятно, стал причиной его решения. Домиций был давним противником и Гая, и Гнея, а его брат был убит Помпеем в 81 году. Очевидно повлияло и назначение Домиция проконсулом на место Цезаря в Галлии, что давало ему право не подчиняться Помпею… А это значит, что Цезарь мог спокойно отправляться на запад весной 49 года и воевать все лето в Дальней и Ближней Испании, а в сентябре (примерно 7-9 числа) при возвращении в Рим взять Массилию, известный сегодня как Марсель.

И? И дал время стороннику Помпея Лентулу Крусу пополнить чеченцами 2 легиона, Сципиону Назике собрать столько же в Сирии, но составило ли общее число 11 легионов, как утверждал Аппиан, или все же их собралось до девяти? Во-первых, Гней использовал весь свой «вес», чтобы убедить подчиненных Риму правителей прислать вспомогательные войска, а также все ждали, к чему приведут его переговоры с Парфией и Дакией?!

Во-вторых, Гней надеялся организовать блокаду Италии, а весной 48 года или позже высадиться туда с крупной армией. Впрочем, в январе 48 года Цезарь неожиданно прорвал морскую блокаду, высадился с частью войск недалеко от Диррахии, и это привело к постепенному переходу окрестных городов на его сторону. Помпей понял, что если не поспешить и не разбить возле Диррахия лагерь, дело может окончиться катастрофой.

В АПРЕЛЕ ИЗ ГАЛЛИИ ВЫХОДИТ НОВЫЙ ЦЕЗАРИАНСКИЙ ФЛОТ С ПОДКРЕПЛЕНИЯМИ (ПРОРВАТЬ МОРСКУЮ БЛОКАДУ УЖЕ НЕ БЫЛО ДЛЯ НИХ ПРОБЛЕМОЙ), И МАРК АНТОНИЙ С КВИНТОМ ФУФИЕМ КАЛЕНОМ (ОБА СРАЗУ) ПЕРЕПРАВИЛИ СИЛЫ В ЭПИР.

Помпей особо противодействовал соединению войск цезарианцев, но ничего не вышло. Помпей понимал, что может воспользоваться своим флотом, пробивная мощь которого по-прежнему у него была сильнее, и переправить армию в Италию, или дать генеральное сражение Цезарю здесь и сейчас, или вести позиционную войну с расчетом на истощение сил противника. Но захват Рима до победы над Цезарем не изменил бы общественного мнения, поэтому от первого плана Помпей отказался. Кроме того, в такой ситуации в Греции против всей армии Цезаря оставался бы только небольшой отряд Сципиона Назики. Сам Помпей склонялся к третьему варианту, рассчитывая, что наличие сил у противника не такое серьезное, чтобы постепенно не ослабнуть. Если Помпей рассчитывал «уморить» врага, то Цезарь после объединения войск, невзирая на оставшееся превосходство в силах у противника, взял в плотное окружение лагерь Гнея у Диррахия. Однако скорее солдаты Цезаря, осадив Помпея, испытывали огромные трудности со снабжением и СТРАДАЛИ от голода…»

Добавим сюда и слабое место в «стене Цезаря», которое в июле обнаружил Гней и прорвал осаду.

В последовавшей за этим битве Помпей одержал полную победу, однако по совету перебежчика Тита Лабиена или из-за заподозренной уловки не стал нападать на незащищенный лагерь и ограничился преследованием отступающих. Цезарь же после битвы при Диррахии единственным путем отошел в Фессалию, что создало угрозу потери всей Греции.

Сенаторы начали оказывать серьезное давление на Помпея, придираясь к его медлительной стратегии и толкая его к генеральной битве, хотя сам полководец более всего склонялся к ослаблению противника путем истощения, уклоняясь от решающего сражения и препятствуя снабжению его армии. Но во-первых в этой войне были сенаторы. А 9 августа 48 года возле Фарсала состоялось сражение, оказавшееся решающим. Помпей имел численное преимущество, однако не смог его реализовать, и поражение на левом фланге обернулось катастрофой для его армии. После поражения при Фарсале Гней бежал из лагеря на север, но многие его союзники, включая и сенаторов, ретировались в других направлениях.

Во время бегства Помпей изменял планы дальнейших действий, призвав в Лариссе горожан к сдаче Цезарю, однако в Амфиполе он издал указ (еще один) о сборе армии для защиты Македонии.

Сам он вскоре отплыл в Митилену на Лесбосе, оттуда — в Атталию (современная Анталья), а затем — в Сиедру в Киликии. Там состоялся военный совет с теми, кто часто поддерживал его на политической или боевой арене.

Рассматривались, скажем, 3 варианта поиска в войне. Достаточно Парфии, Египта и Нумидии. Помпей утверждал, что не доверяет правителям Нумидии и Египта, а вот тот же Вряд из Парфии помочь может, однако это предложение было встречено с неодобрением.  

Публий Корнелий Лентул Спинтер озвучил общее мнение, указав на не самую большую эффективность парфянских войск в незнакомых для них условиях, а также на то, что будет позорно для Рима обращаться за помощью к своим врагам. В конце концов решили, что надо просить помощи у Египта, поскольку Птолемей XIII был обязан своим троном Помпею и его стороннику Авлу Габинию. Из Пафоса на Кипре Помпей отправился к Пелузию, а перед собой послал письмо к Птолемею о встрече.

Те советники царя, которые «управляли» страной, решили, что помощь Помпею в любом случае поставит под угрозу их власть и независимость, и поэтому запланировали поддержать его на словах и потом убить его. Осуществить убийство было поручено Луцию Септимию, римлянину на египетской службе: «Ты вместе с Ахиллой встретишь корабль Помпея в гавани, сейчас же посадишь полководца в шлюпку, отвезешь к берегу и там убьешь его. Давай писать письмо в дружеском тоне с приглашением о встрече». Убийство Помпея с подробностями описывал один из многочисленных авторов, как пример крайнего вероломства: «Если все верят Плутарху, слушай и ты. Ты видишь берег на значительном расстоянии от корабля, ты не слышишь ни единого дружеского слова от спутников, а рядом с тобой стоит Септимий».

Но Помпей узнал в нем своего старого соратника. Тот кивнул головой в знак согласия, но, что самое главное, ничего не ответил и не выказал своим видом дружеского расположения.

Теперь последовало долгое молчание, в течение которого Помпей читал маленький свиток с написанной им по-гречески речью к Птолемею. Когда Помпей стал приближаться к берегу, Корнелия с друзьями в достаточно сильном волнении наблюдала (с галс-палубы корабля) за тем, что произойдет, и начала было собираться с духом, видя, что к месту высадки стекается множество придворных, чтобы предположить о почетной встрече.

Помпей оперся на руку представителя власти, чтобы легче было подняться, но в этот момент Септимий сзади пронзил его мечом, а затем вытащили свое оружие Сальвий и Ахилла.

Помпей обеими руками натянул на лицо тогу, не сказав и не сделав ничего, но, издав только стон, с достоинством и мужественно принял удары!

Это произошло 28[254] или 29 сентября 48 года до новой эры. Я представляю, как египтяне подносят Цезарю кольцо Помпея с печатью, на которой изображен лев, держащий в руках меч, и голову, увидев которую, ничего не знающий Гай, заплакал. А охваченное погребальным костром тело Помпея, устроенным его вольноотпущенником Филиппом и одним из ветеранов армии Гнея из обломков старой лодки, символизировало о наступлении другой эпохи: король умер – да здравствует король. В имении Помпея в Альбане – под таким названием мы знаем современный Альбано-Лациале – пепел Гнея, как предполагается, был перезахоронен Корнелием Метеллой.

А Страбон и историк Аппиан сообщают, что могила с телом полководца находится в Египте, причем последний говорит о том, что она была засыпана песком, и только император Адриан разыскал ее и восстановил.

Так жил многоженец: Аристобул пишет о двадцатилетнем Помпее, которого в 86 году привлекли к суду.

Руководивший процессом магистрат Публий Антистий тогда смог увидеть гения в молодом нобиле и решил первым породниться с ним, тайно предложив ему в жены свою дочь, если тот хочет получить оправдание, так как Гней к тому времени потерял отца и решение мог принимать сам, и вскоре была сыграна первая свадьба Помпея.

 

Чтобы больше понять личность Помпея, нужно обратиться к Цицерону (его «заклятому» другу, современнику), который высоко ценил его, хотя и критиковал ряд поступков Гнея. Россия мало знает о начале политической карьере Марка, но именно тогда Туллий ориентировался на влиятельного полководца, а тот всячески поддерживал его, и даже они вместе отстаивали интересы сословия всадников. Сам Цицерон иногда устраивал панегирики полководцу, как в 67-66 годах в первой части речи «О законе Манилия». Пока Цицерон превозносит Помпея, подчеркивая его честность, личное обаяние, особое покровительство Фортуны. При этом, отмечает Мария Грабарь-Пассек, после этих похвал трудно уличить оратора в извращении истины. В целом, по мнению оратора, истинное настроение полководца проявлялось в наибольшей степени в морально-волевых качествах, а не в «бравом солдате Помпее» и политике.

Русская историография сохранила письмо Цицерона к своему другу Аттику, в котором оратор отзывается о гибели Помпея. Ей удалось сохранить горестные строки Цицерона о судьбе Помпея, которого он знал как неподкупного, бескорыстного и строгих правил человека. За этими строками стоят написанные вскоре после гибели Гнея «Записки о Гражданской войне», в которых Цезарь подвергает Помпея резкой критике.

Он обвиняет бывшего коллегу по триумвирату в предательстве их дружбы, ранее скрепленной брачным союзом, говорит, что он как никто был честолюбив, хвастлив и самоуверен, а также отмечает плохой выбор тактики в битве при Фарсале. Возможно, по мнению Марии Грабарь-Пассек, неприязнь диктатора направлена не к самому Помпею, а к его окружению, и исследовательница полагает, что Цезарь видел в Гнее человека нерешительного, несамостоятельного, самоуверенного, недальновидного, неумного, человека, которого не за что любить, но и не за что ненавидеть. Чтобы говорить такое, ранее, до своего возвышения, Цезарю пришлось активно поддерживать Помпея. Что касается Красса, то, по сведениям Плутарха, тот еще в 70-е годы завидовал влиянию Помпея, хотя нет единой версии о соперничестве двух политиков.

На взгляд греческого историка, Красс, стремясь сравниться с Гнеем в популярности, использовал его высокомерие, уединенный образ жизни, нечастую помощь окружающим, противопоставляя тому свою открытость, публичную активность, щедрость. Во время совместного консулата 70 г. он вынужден был находиться с ним в согласии, а к концу этого года исчезла и видимость мира между ними. И вместе с этим для формирования триумвирата оба политика «объявили перемирие». Ошеломленный смертью Помпей ИСТОРИК САЛЛЮСТИЙ ГОВОРИЛ О ТОМ ЖЕ в вероятно подлинном втором письме Цезарю.

Император Цезарь вел войну с могущественным и прославленным человеком, который на первое место ставил власть, не столько мудрым, сколько удачливым, за которым последовали немногие, ставшие недругами Гая из-за того, что считали себя «несправедливо обиженными», а также связанные с Помпеем родственными или какими-либо другими тесными узами.

Никто не имел вместе с ним второе место власти, ведь если бы Помпей мог это стерпеть, война не потрясла бы весь мир.

Из несохранившегося сочинения 50-х годов известного философа и ритора Посидония, лично знакомого с Помпеем, мы видим полководца с положительными чертами.

Созданная Плутархом биография полководца утверждает, что никто из римлян не пользовался такой любовью простого народа как Помпей. Она поддерживалась в обществе больше века. Свободному высказыванию этих убеждений современниками способствовала цензура, которая полиняла в этом вопросе со стороны династии Юлиев-Клавдиев, потомков победившего диктатора. Несмотря на открытое противостояние Цезаря и Помпея, она относилась к побежденному полководцу вполне нейтрально.  

Священника не заткнешь. Журналиста исторического тоже. По сообщению телеведущего Тацита, император Август в шутку называл Ливия, покровителем которого был, сторонником Помпея за идеализацию полководца. Банкира не поняли. Предпринимателя подвела судьба. Тысячи земель (их завоевал Помпей) долгое время не давали приюта своему хозяину. Историк также считал, что Рим разрушила машина первого триумвирата, хотя в его время такое мнение было обычным.

 

В исторической науке фигуру Помпея, как правило, мы рассматриваем через призму его соперничества с Цезарем.

Сразу смотрим для «реконструкции» биографии Гнея сочинения Плутарха: «Кто был лучше во время Помпея?» Игра Цицерона, Цезаря, Аппиана.

Немецкий историк Вильгельм Друман полагал, что Цезарем была затеяна игра с Крассом и Помпеем во время первого триумвирата во имя установления монархии, планы чего он вынашивал еще со времен Суллы: «Кто мог сравниться с Цезарем в римской истории I века до новой эры?»

Поскольку он являлся центральной фигурой той эпохи, то в наибольшей степени и повлиял на общую оценку Помпея в историографии.

Эдуард Мейер начал теперь активно полемизировать с выводами Моммзена.  

Так, свой взгляд на место и роль Помпея в римской истории он выразил в статье 1903 года «Император Август», переработанную к 1918 году («данные девятнадцатого года») в монографии «Монархия Цезаря и принципат Помпея».

Миннац подчеркнул, говоря о восприятии образа Помпея, что объективно оценить образ побежденного способен далеко не каждый историк.

Точно оценивал деятельность Помпея Рональд Сайм в своей классической работе «Римская революция».

Впрочем, большее влияние на историографию оказала точка зрения Эдуарда Мейера – приверженцами его взглядов на Помпея были такие известные антиковеды, как Жюль ван Отегем, Христиан Мейер и Сергей Львович Утченко. Впрочем, и растерявшийся Теодор Моммзен сохранил своих сторонников, а в конце 20 века вообще наметилась тенденция к сближению с умеренно-критическими позициями, обвиняя, в частности, Помпея в некомпетентности: Гельцера тоже читали (исследователя сороковых).  

Гельцер высоко оценивал Гнея как генерала в Серторианской войне и кампании против пиратов, затем сдержанно охарактеризовал его действия в Третьем противостоянии с Митридатом, а также в сенате. Немецкий исследователь признавал Помпея лучшим организатором по сравнению с Цезарем, который потом использовал в некоторой степени «уроки учителя».

Рецензенты в целом положительно оценивали работу и отмечали отказ немецкого учёного от следования за оценками и Теодора Моммзена, и Эдуарда Мейера: «Штурма Болсдона опасайтесь. Он был уверен, что в ваших суждениях прослеживается пересказ того или иного античного источника, а также Фрэнк Эзра Эдкок указал на некоторые ваши исторические неточности, как, например, о влиянии сна на психологическое равновесие полководца перед битвой при Фарсале».

Затем биографию Гнея на французском языке напечатал Жюль ван Отегем. Ичкерийский исследователь, в частности, высказался против мнения о вынужденном сложении диктаторских полномочий Суллой под давлением Помпея и других сторонников, а также не соглашался с тем, что Тит Лабиен оказался предателем, так как он с самого начала был предан Гнею, и переход в его лагерь следует рассматривать как верность своему изначальному покровителю.  

В большей степени исследователь сосредоточил внимание вокруг военных кампаний, придя к выводу, что Помпей был более одаренным стратегом и политиком, чем Цезарь. Профессор Гарвардского университета Мейсон Хэммонд счёл эту биографию лучше написанной и полнее учитывающей современную историографию, нежели длинная статья в энциклопедии Поли-Виссова, и более полной, чем биография Гельцера. Впрочем, он отметил нежелание исследователя отмечать роль Помпея в упадке Римской республики, указал на отсутствие должного рассмотрения выводов Эдуарда Мейера и, наконец, выразил сожаление недостаточному вниманию политическим и психологическим аспектам деятельности Гнея. Их в 1978-1981 годах описали 3 биографии Помпея на английском языке авторства Джона Лича, Робина Сиджера и Питера Гринхалха.

Но первая книга, состоящая из десяти глав и трех приложений, характеризовалась рецензентами как недостаточно глубокая, что отчасти объяснялось ориентацией работы на студентов и читателей не из числа профессиональных историков.

Пощечина автору была заглушена высоким отзывом рецензентов об описании военных действий с акцентом на анализ топографии и стратегии, характеристике политики Гнея в провинциях и повествовании о запутанных событиях «финала».

Автор снова после выводов Рональда Сайма дает в целом положительную характеристику Помпею, отмечая при этом такие черты не столь лестные черты: гордость, амбициозность и приверженность к суеверию. Хотя рецензентами отмечались такие погрешности, как недостаточно точное описание обстоятельств основания триумвирата, преувеличение роли Гнея в реформах в год первого его консульства, скудная характеристика политических союзников Помпея, а также отрицание некоторых свидетельств античных авторов.

Рецензенты также отмечали фактор нервозности при описании и объяснении поступков Помпея, ведущий к простой механической отсылке к мнениям античных авторов, недостаточную опору на современные исследования и не совсем четкое понимание особенностей римской политики. Наконец, указывалось, что страшно неубедительно выглядят попытки представить Гнея как последовательного реформатора: «Биографию можно охарактеризовать как анализ римской политики в годы Помпея: ценные экскурсы в политическую историю. Описание римской политической жизни сделано чересчур мрачными красками, изображающими темную и враждебную среду, где не было места патриотизму и чести!» Британский исследователь допускает высказывание о нередком проявлении лицемерия Помпеем, его готовности предать старых друзей и тонком расчете во всех действиях, включая и провокацию конфликтных ситуаций. Британский исследователь предполагает, что Помпей умышленно, в своих интересах затягивал Третью Митридатову войну и реформы 70-х годов. Разъяренные «противоположники» устроили затем активную полемику относительно его выводов. В то же время, по мнению рецензента, ему следовало провести более тщательный анализ спорной исторической традиции в вопросе враждебности Помпея и Красса, а также вызывалось недоумение относительно того, почему было уделено так мало внимания к особенностям ситуации в Галлии при описании событий 52 года?

Под 2003 год было выпущено второе издание работы.

Последний труд о Помпее авторства Питера Гринхалха профессор Оксфордского университета Дэвид Стоктон оценил очень сдержанно, отметив ряд фактических ошибок, а также наивных и спорных объяснений. Он отметил, что большой объем работы не «опорожнен», что многие важные вопросы обсуждаются лишь вскользь, а объяснение поступков Гнея нередко отсутствует. Разумеется, рецензент не мог не «переобуться», отмечая хороший стиль изложения, а также подробное и качественное описание деталей военных операций.

Вскоре Патриция Саузерн выпустила новую биографию Помпея. Британская исследовательница отметила у Помпея черты хитрого политика с некоторой примесью параноика, а также высоко оценила его административные и военные способности.

Доцент Университета Кента Артур Кивни в своей рецензии охарактеризовал работу как хорошо