Освобождение от рабства или утрата частички величия?

Отвоевав у Швеции Финляндию, Александр I дал ей в 1808 г. статус Великого княжества и поставил во главе генерал-губернатора, который был высшим должностным лицом и командующим русскими оккупационными войсками. После сессии 1809 г. в Борго (Порво), где царь обещал сохранить конституционные права и привилегии, Сейм вновь был созван лишь в 1863 г. Александром II после июльского восстания. Чтобы оторвать Финляндию от шведского духовного влияния, в ней поддерживали положение финского языка как национального. С консолидацией финского националистического течения в 1880 гг. Петербург увидел у своих врат Великое княжество с собственными государственными символами: деньгами, почтовыми марками, законами, языком, со своей культурой, отличной от русской, с более высоким благосостоянием. По мнению финнов, тогда уже сложилась финская нация.

Дух российского империализма требовал унификации империи, распространения единого управления. Николай II пытался скрепить Финляндию с империей административными мерами: снижал положение Сейма, русский язык сделал официальным, русифицировал финляндское военное ведомство, генерал-губернатору дал диктаторские полномочия. Сопротивление русификаторству приобретало в Финляндии разные формы: всенародные петиции, забастовки военнообязанных, демонстративные отставки чиновников, создание тайных организаций. Политика Николая II подорвала лояльность финнов по отношению к его империи. Культурная элита сторонилась связей с Россией. В период революции 1905 г. путем всеобщей забастовки Финляндия получила всеобщее избирательное право и однопалатный парламент — Сейм. Однако Николай II сохранял право созыва и роспуска Сейма и утверждения его законов.

Начатый П. А. Столыпиным новый этап угнетения и русификации прервала первая мировая война. Ее влияние на Финляндию было двойственным. Цензура и ограничение свободы собраний сковывали нормальную политическую жизнь, но в целом национальное угнетение ослабло. Не в интересах России было возбуждать в условиях войны внутреннее недовольство в Финляндии. Выражением его стала тайная отправка финскими активистами в Германию для военного обучения около 2 тыс. молодых людей. Там из них создали егерский батальон, сражавшийся против России на Рижском фронте. Однако стремление к отделению Финляндии от России проявлялось слабо. Деятельность активистов и егерей широкие круги финляндцев расценивали как авантюризм. С другой стороны, в годы мировой войны у Великого княжества Финляндского появились общие с империей интересы. Казенные военные поставки в Россию вызвали одну из самых значительных спекулятивных конъюнктур в экономической истории Финляндии. На выборах 1916 г. в Сейм незначительное большинство получила Социал-демократическая партия Финляндии (СДПФ). В ней заметно выделялись растущее реформистское крыло и центристская группа. Старые кадры идейно примыкали к К. Каутскому. Связи с русскими левыми партиями были слабы. Спектр русских левых партий не охватывал финского населения.

Правительство князя Г. Е. Львова издало манифест о Финляндии, как в прежние времена император. Финны с уважением отнеслись к манифесту, как прежде к царским указам. Временное правительство утвердило Сенат О. Токоя, начавший деятельность как лояльный представитель Временного правительства.

Поскольку Советов не было, не было и двоевластия, как в России, хотя Сенат Токоя, игравший роль финляндского правительства, оказался

расколотым. Его программа исходила из мартовского манифеста Временного правительства. Ее целью стало расширение полномочий Сейма и придание ему права принятия экономических решений и исключение права вето правительства России при утверждении законов. Однако Сенат Токоя и Временное правительство оказались неспособны к столь быстрым переменам. Препятствиями являлись осторожность кадетов в национальной политике и принятие левым парламентским большинством Сейма решений, с которыми кадеты не могли согласиться. Чтобы успокоить революционных матросов и добиться их поддержки, Временное правительство послало в Хельсинки (Гельсингфорс) своего левого представителя А. Ф. Керенского. Его речи лишь усилили стремление финнов к самостоятельности и добавили трудностей правительству Львова, желавшему сохранить целостность России. СДПФ предложила Керенскому 16(29) марта свою программу с ясно выраженным стремлением к внутренней самостоятельности. Внешняя политика оставалась в ведении России. В ответ на запрос заместителя генерал-губернатора барона С. А. Корфа 27 марта (9 апреля) Керенский отклонил предложение о международных гарантиях автономии Финляндии. Переговоры Сената Токоя с Временным правительством не оставили безучастными либералов. Обсуждение проблемы перешло в Юридический комитет. Токой и председатель конституционной комиссии Ю. Мякелин произвели сильное впечатление на кн. Львова откровенностью заявлений и далеко идущими требованиями, о которых Сенат не был поставлен в известность. В Финляндии на собраниях и в прессе широко обсуждался будущий государственный статус. Новость о признании Россией независимости Польши перелетела из российских газет в финляндские. На официальных переговорах финнов удивляло разное отношение России к финляндскому и польскому вопросам. Российская сторона отвечала: признать независимость Польши все равно, что дать обещание Луне, поскольку территория страны оккупирована Германией. Россия тщательно оберегала свои интересы и права Временного правительства. Растущее влияние Советов в России и усиление левых радикалов побуждали СДПФ к поиску союзников слева. Ее июньский съезд провозгласил целью партии независимость Финляндии и послал делегацию во главе с Э. Хуттуненом на I Всероссийский съезд Советов. Большевики оказали ей там сильную пропагандистскую поддержку, но вряд ли облегчили дело. В глазах умеренных руководителей съезда Советов, меньшевиков и эсеров, программа независимости Финляндии выглядела слишком кардинальной. Игнорируя протесты финнов, меньшевик Р. А. Абрамович подготовил резолюцию с поддержкой передачи Сейму решения всех вопросов, кроме военных и внешнеполитических, но последнее слово оставалось за Всероссийским Учредительным собранием. Руководство съезда Советов видело в этой резолюции лишь рекомендацию. Финские социал-демократы считали съезд Советов эквивалентом парламента, а его решения обязательными для Временного правительства. По мнению представителей финляндских буржуазных партий, съезд Советов был органом неофициальным, а его решения — необязательными к исполнению. Социал-демократы перевели основные положения резолюции съезда Советов в форму законопроекта и под одобрение своего большинства внесли в Сейм наряду с умеренным сенатским предложением Туленхеймо. Тркой поддержал не сенатский, а социал-демократический проект. Стала очевидной невозможность формирования единой линии в этом вопросе в коалиционном правительстве правых и левых. Опираясь на развитие российской революции, СДПФ стремилась сосредоточить высшую власть в Сейме, а буржуазные партии, кроме поборников независимости, мешали этому, хотели упрочить положение Сената и сохранить сотрудничество с Временным правительством. 5(18) июля, когда не ясен был еще исход восстания большевиков в Петрограде, Сейм одобрил социал-демократический проект закона о верховной власти. Петрограду виделась в этом часть большевистской операции. Было ли так на самом деле, определенно сказать нельзя. Информация о питерских событиях была неполной и неточной. При обсуждении закона большинство депутатов Сейма считало Временное правительство павшим. Весть о том, что оно вышло победителем из политического кризиса, пришла уже после принятия закона.

После первой неудачной попытки возобновить заседания Сейма главный тактик СДСП О. В. Куусинен предпринял попытку определить совместно с ВЦИК Советов государственное положение Финляндии. Куусинен не был тогда ни принципиальным реформистом, ни настоящим революционером и согласовывал тактику с ситуацией в России, пользуясь русской силой во внутренней политике Финляндии. Во ВЦИК был послан разработанный им проект. В соответствии с ним Россия признавала принятый Сеймом закон, а Финляндия — права России на переходный период до решения вопроса о международном статусе Финляндии. Комиссия ВЦИК (меньшевики М. И. Либер, Р. А. Абрамович, В. Н. Розанов) предпосылкой соглашения считала отказ от второй попытки собрать Сейм. Из-за неуступчивости сторон переговоры прервались. Вторая попытка возобновить работу Сейма состоялась 15(28) сентября под вооруженной охраной революционеров, но заседание не получило законодательного статуса из-за бойкота его буржуазными депутатами. Русский областной комитет армии, флота и рабочих Финляндии 20 сентября (3 октября) взял под свое попечение русские правительственные учреждения. Без его согласия никакие распоряжения Временного правительства в Финляндии не выполнялись. Председатель комитета И. Т. Смилга 27 сентября (10 октября) получил под свой контроль русскую службу безопасности «охрану народной свободы». Это означало восстание против Временного правительства. Если бы

Балтийская эскадра и армия в Финляндии оставались под контролем Временного правительства, то Октябрьская революция в Петрограде оказалась бы в большой опасности. 24 сентября (6 октября) Куусинен встретился с В. И. Лениным, который поделился своими представлениями о будущем ходе революции. В тот же день Ленин отправился из Хельсинки, чтобы осуществлять руководство сначала из Выборга и затем из Петрограда. Хельсинкское военное восстание было бескровным. Борьба шла пропагандистскими и политическими методами, но Временное правительство не имело возможности расправиться с восстанием силой оружия.

В условиях революционного подъема, используя российскую политическую конъюнктуру, буржуазные специалисты вели переговоры о будущем финляндско-российских отношений. Мятеж генерала Корнилова показал, к чему может вести развитие революции. Опасаясь прихода к власти в России правых реакционеров, Сенат Сетяля торопился обеспечить себе право издания административных постановлений, создания государственных учреждений и назначения должностных лиц. Предложение об этом Энкель изложил Керенскому как раз в тот момент, когда войска Корнилова двинулись на Петроград.

Еще в марте Сенат Токоя поручил Конституционному комитету разработать положения о форме правления и взаимоотношениях с Россией. 20 сентября (октября) доклад комитета подписали сторонники «направления уступок»: председатель комитета К. И. Стольберг, члены — И. Р. Даниельсон-Кальмари, А. Котонен, Ф. О. Лилиус, Ю. К. Паасикиви, А. Раатикайнен, Р. А. Вреде. В работе комитета не участвовали упорные сторонники независимости С. Алкио, И. Гротенфельт, социалисты О. В. Куусинен, Э. Лааксовирта, Ю. Сирола.

Комитет предлагал закрепить связь Финляндии с Россией путем принятия государственного закона. Он должен был пройти утверждение в Сейме и на Всероссийском Учредительном собрании. Финляндия получила бы государственное законодательство и правительство, независимые от России.

Переговоры о расширении прав Финляндии на самоопределение возобновились в октябре в Петрограде. Энкель предложил передать царские полномочия избранной Сеймом директории из трех лиц. Эту идею Керенский и генерал-губернатор Н. В. Некрасов не одобрили. Тогда буржуазные партии предложили Некрасову новое решение вопроса: Временное правительство своим манифестом и с некоторыми оговорками передаст власть финляндскому Сенату. Это не коснулось бы внешней политики, военных дел и положения российских граждан. Должность генерал-губернатора и его канцелярия упразднялись. Вечерним поездом 25 октября (7 ноября) Некрасов и Энкель выехали в Петроград, чтобы изложить новое предложение Временному правительству. Его осуществление предотвратило бы раздел власти с парламентскими социалистами в Сейме. Но решение было найдено драматически поздно. Утром 26 октября (8 ноября) на вокзале русской пограничной станции Белоостров Некрасов и Энгель узнали, что Временного правительства больше нет.

Будь подобный компромисс найден еще в мае, возможно, это помешало бы скатыванию Финляндии в социальный хаос и революцию. В ноябре левые истолковывали его как неудачную попытку Сената захватить власть. Раздел власти между Сенатом и Сеймом стал центральным спорным вопросом на парламентских заседаниях и отразился при голосовании предложения о провозглашении независимости.

Захват власти большевиками стал решающим фактором в деле осуществления финансовой независимости. Следуя своей национально-политической тактике, Ленин готов был формально признать независимость Финляндии и опасался действий, которые могли быть истолкованы как национальное угнетение и, по его мнению, помешали бы развитию революции. Умеренная, лояльная по отношению к Временному правительству финская буржуазия за одну ночь большевистского переворота перешла на сторону независимости. По предложению лидера Сената П. Свинхувуда, избранного из числа буржуазных поборников независимости, Сейм 23 ноября (6 декабря) провозгласил независимость Финляндии. У Сената не было желания признать правительство Ленина, обратившись к нему за признанием государственной независимости, но вскоре выяснилось, что без этого невозможно дипломатическое признание Финляндии другими странами.

Центральную роль в достижении признания финляндской независимости правительством Ленина сыграли социал-демократы. Большевики были связаны данными ранее обещаниями и воспользовались ситуацией для подталкивания финнов к революции. Решающие беседы Ленина и Троцкого с депутацией СДПФ (Э. Гюллинг, К. Маннер, К. Вийк) состоялись 14—15 (27—28) декабря.

Между правительствами обеих стран начался торг. Несмотря на обоюдную антипатию, одной стороне необходимо было обратиться с просьбой, другой — дать ответ. В отделении Финляндии правительство Свинхувуда видело возможность предотвращения в ней революции. Совнарком ответил на просьбу Сената согласием и готовностью сформировать из представителей обеих сторон Особую комиссию для разработки практических мер по отделению Финляндии.

Согласно декрету Совнаркома от 18(31) декабря государственная независимость Финляндии была признана «в полном согласии с принципами права наций на самоопределение». Содержание этих принципов Совнарком определил еще 2(15) ноября в Декларации прав народов России. В ней отмечено, что царская политика систематического натравливания народов России друг на друга «должна быть заменена политикой добровольного и честного союза народов России». Только в результате такого союза могут быть спаяны рабочие и крестьяне народов России в одну революционную силу, способную устоять против всяких покушений со стороны империалистско-аннексионистской буржуазии». Самоопределение интерпретировалось так, чтобы служить средством объединения пролетариата разных народов. Поэтому признание независимости Финляндии не гарантировало невмешательства Советской России в ее дела, раз речь шла о достижении пролетарского единства.

Тем не менее с признанием независимости Финляндии большевиками правительство Свинхувуда обрело суверенность, необходимую для военного сотрудничества с Германией и для создания собственного военного ведомства.

После утверждения ВЦИК 22 декабря (4 января) декрета о государственной независимости Финляндии буржуазное большинство Сейма 28 декабря (10 января) предоставило Сенату полномочия для создания прочной власти. На деле это означало объявление шюцкора (буржуазной гвардии) правительственными войсками. Формально это произошло 12(25) января, но еще до этого Сенат пригласил в Финляндию егерей, начал закупку оружия и назначил приехавшего из России генерал-лейтенанта К. Г. Э. Маннергейма начальником шюцкора в Похъянмаа.

В этой ситуации Сталин истолковывал принцип права наций на самоопределение как подчиненный принципам социализма. С его точки зрения, конфликты буржуазии окраин России с советской властью сводились к общему вопросу о власти. Местная буржуазия стремилась облечь в национальные одежды свою борьбу против трудящихся. «Все это указывает на необходимость толкования принципа самоопределения как права на самоопределение не буржуазии, а трудовых масс данной нации».

Вряд ли правительство Финляндии имело ясное представление о революционном характере национальной политики Ленина, но питало подозрения в отношении конечных намерений России в связи с оттягиванием переговоров и приказами наркома по военным делам Н. И. Подвойского о вооружении Красной гвардии в Выборге. Официальное заявление Троцкого о нейтралитете остающихся в Финляндии русских войск и отмена распоряжений Подвойского не вернули доверия.

На этом фоне подготовка буржуазного правительства Свинхувуда к войне была не только подготовкой национальной контрреволюционной операцией, но и наднациональной, направленной против пролетарского интернационализма политикой, ведь разгоном Учредительного собрания он уже обнаружил свою диктаторскую сущность. Таков трагический механизм, заставивший белые отряды сражаться в контрреволюционной освободительной борьбе против своих соотечественников. До этого финское «активистское» движение духовно готовилось к борьбе против русского империализма.

Для красных финнов гражданская война в Финляндии являлась их собственной борьбой, отличной по идеологии от большевистской, однако она стала

частью большевистской операции по защите и распространению российской революции. Участие русских воинских частей в финляндской гражданской войне количественно было невелико, но качественно значительно. Ленин пожертвовал рабочим классом Финляндии в революции, которую с самого начала считал обреченной. Вопреки официально высказывавшемуся оптимизму он предостерегал своего питерского помощника финна Э. Рахья: «Нет, товарищ Рахья, сейчас вы не победите…». Тем не менее Ленин посылал в Финляндию оружие и боеприпасы, которые использовались в ходе гражданской войны. Он стремился не допустить германскую оккупацию революционной Финляндии.

Революционная пропаганда большевиков и открыто осуществляемая ими совместно с руководством финской Красной гвардии подготовка революции вновь толкнули радикальные организации на путь революционных действий.

Финны в своей национальной истории не избежали элемента трагедии, поскольку не сумели достаточно рано отделиться от России и смягчить почву, на которой зарождалось общественное волнение. Финское общество вместе с тем представляло едва ли удачный полигон для большевистской революции. С другой стороны, острые внутренние противоречия пробудили интерес к Финляндии за ее пределами. Не окажись революция в Финляндии реальной, вряд ли бы шла речь о признании государственной независимости страны правительством Ленина.