Воздух как стратегическое сырье России начала XX в.

Внимание к проблеме было привлечено уже давно. Еще во время войны с Японией, когда обрисовалась перспектива возможного перерастания дальневосточной войны в мировую и прекращения ввоза военных материалов, начальник химической лаборатории Николаевской инженерной академии А. И. Горбов подал великому князю Петру Николаевичу, возглавлявшему военно-инженерное ведомство, записку, в которой указывал на “то затруднительное положение, в какое может быть поставлено дело государственной обороны” в случае, если война на западной границе и в Балтийском море прервет доставку “весьма большого числа материалов, предметов, механизмов и проч.” из-за рубежа. 4 мая 1905 г. Николай II поручил военному ведомству создать комиссию для изучения этого вопроса.

Предложив, “чтобы заблаговременно в мирное время были тщательно исследованы все русские месторождения селитры (в Туркестане, Мерве, на верховьях Кубани, напр., если это не сделано до сих пор)”, Горбов считал нужным, “чтобы одновременно специалисты ознакомились с искусственными способами добывания азотной кислоты (из аммиака – способ Оствальда и из азота и кислорода воздуха – американский способ) и чтобы наиболее экономически выгодный из них был прочно поставлен у нас”.

Какие-либо широко задуманные меры были – в условиях финансовых затруднений после проигранной войны и подавления революции – неисполнимы. Горбову, однако, удалось получить поддержку. В конце 1905 г. великий князь Петр Николаевич учредил Комиссию по добыванию азотной кислоты окислением азота воздуха под председательством генерала Г. А. Забудского. Попытки собрать исходные данные из литературы и “путем частной переписки с различными представителями науки и техники в Норвегии” ничего не дали, и “комиссии не оставалось ничего другого, как приступить к самостоятельным опытным исследованиям”. Проведя в физической лаборатории Горного института первоначальные опыты, давшие обнадеживающие результаты, Горбов сконструировал собственный тип электрической печи для сжигания воздуха. 18 мая 1906 г. Военный совет предоставил 10 тыс. рублей на дальнейшие опыты “в больших размерах, более близких к заводским”; они проводились в Петербургском Политехническом институте “в особом помещении, которое и было приспособлено для этого на средства Института”. Работы исследователей затянулись, сожалел Горбов, так как “можно было вести опыты только в свободное от обязательных занятий время, то есть главным образом по воскресеньям и праздникам”. Год спустя комиссия Забудского, казалось, получила “благоприятные результаты” и запросила ГАУ, какое количество азотной кислоты ему нужно “как в мирное, так и в военное время”, намереваясь подготовить расчеты для создания специального завода. Выяснилось, что, исходя из максимального выпуска пороха в условиях войны Охтенским, Шостенским и Казанским заводами, им потребуется кислоты, соответственно, 140 000 пудов, 108 000 и 119 000 (в мирное время – 50 – 60% этого количества).

Ввиду достигнутых химиками успехов (тем не менее в 1907 г. закупка чилийской селитры была продолжена) ГАУ отвергало услуги частных фирм, предлагавших установить электрохимическое производство азота при условии гарантированных на длительное время казенных заказов.

Одной из первых со своим проектом выступила фирма “Сломницкий Крейцбергер” от имени “группы финансистов, предполагающих в самом скором времени основать в пределах Российской Империи крупный электрохимический завод”. Сломницкий Крейцбергер ссылался на опыт норвежских предприятий и исчисленную возможность использовать энергию “водяной силы” в России. В заявлении от 20 февраля 1908 г. фирма предложила ГАУ поставлять азотнокислую известь (а не азотную кислоту – для удобства и безопасности перевозки), полученную из азота с помощью вольтовой дуги, по цене не дороже чилийской селитры. Как говорилось в заявлении, со временем азотнокислая известь могла найти широкий сбыт в качестве сельскохозяйственного удобрения. Но экстенсивность земледелия еще не позволяла полагаться на быстрое образование такого рынка сбыта, поэтому предприниматели не могли вложить средства в создание нового завода без договора с ГАУ и запрашивали ведомство, на какое количество азотнокислой извести и на сколько лет возможен заказ от артиллерийского ведомства.

На этот запрос ГАУ ответило через три месяца формальной отпиской: азотнокислую известь в ГАУ не используют; но если б она и потребовалась, то ни на какие гарантированные заказы нечего надеяться (да и не ГАУ, вообще, утверждает заготовительные сделки). Из составленной годом ранее справки видно также, что, по существовавшему в то время представлению, “ввиду недопустимости перевозки азотной кислоты, заводы, изготовляющие эту кислоту, должны быть расположены вблизи пороховых заводов”, тогда как по условиям предлагаемой технологии важна была близость источника дешевой энергии.

Всеми этими соображениями обосновывалась необходимость включить в смету расходов военного ведомства на 1910 г. ассигнования (всего 56 тыс. руб.) на химические опыты и гидротехнические исследования. “Считаю важным отметить при этом, – докладывал Горбов, – что если на Суне найдется больше 20 тыс. л.с, то они получат применение для нужд того же военного ведомства, так как они необходимы для электрометаллургии… и для электрохимического добывания алюминия, водорода (для дирижаблей) и т. п.”

В эти же дни, 10 марта 1910 г., к военному министру обратился с предложением соорудить завод инженер М. А. Токарский – председатель Совета съездов металлозаводчиков Северного и Прибалтийского районов, представившийся как “единственное лицо, могущее организовать скорое получение азота внутри страны”. Сделать это, заявил он, способен “только я, в силу особого высочайше утвержденного за мной права на пользование Кондопожской водяной энергией в Олонецкой губернии”. По его словам, достигнуть той же цели “путями, предположенными военным ведомством”, удастся не раньше как через 6 – 7 лет (что и оправдалось), тогда как “я имею возможность осуществить снабжение армии отечественным азотом лет на пять скорее”. Он брался приступить к сооружению завода “немедленно” и, по его уверению, “без затрат со стороны военного ведомства”. Однако тут же он сам обязательным условием такого шага выдвигал “подписание договора на предмет поставки азотной кислоты”.

Свое ходатайство Токарский подкрепил сообщением, что “сейчас в Гамбурге образовался синдикат… во главе с П. Морганом и Немецким банком” и с участием в нем “шведских заводов электрохимического изготовления азотной кислоты”, а потому теперь “обеспечение русской армии порохом находится всецело в руках иностранцев”.

О ходе последовавших вялых переговоров, закончившихся отказом, Токарский позднее рассказывал так: “Я и два инженера из Варшавы сделали предложение в артиллерийское ведомство учредить на нашей водной энергии в Олонецкой губернии завод азотной кислоты” – за свои средства, “на свой риск и страх”, не требуя никакого содействия от казны, кроме гарантированногодесятилетнего заказа на азотную кислоту по существующей рыночной цене. “Дело поступило в разные комиссии артиллерийского ведомства, разбиралось там в течение около года, и [в 1912 г.] резолюция одного из последних заседаний была такова: так как предприниматели говорят, что ими вопрос изучен досконально, а по мнению комиссии он изучен недостаточно ясно и точно, то это предоставление им заказа и невыполнение ими, в случае неудачи, может дискредитировать в России постановку частного изготовления азотной кислоты. А посему полагается отклонить это предложение. Ну хорошо, – подытожил свое сообщение Токарский, – мы ведь 800 000 так, на воздух, не хотели кинуть. Мы ведь уже 70 тыс. на изыскания израсходовали! (Смех.) Это курьезно… В частной практике никто бы не сказал лицам, предлагающим тратить свои деньги на дело, что, господа, вы с ума сходите, там ничего нет, вы тратите зря. Частные предприниматели, может быть, покачали бы головой, но отговаривать во всяком случае не стали бы”.

Поливанов 12 июня 1911 г. потребовал справку: “Что сделано по вопросу о добывании азотной кислоты из воздуха?”, и начальнику СОЗ и Забудскомубыло предписано в дальнейшем “доносить к 1 и 15 числу каждого месяца о ходе работ”. 29 июля Забудский рапортовал, что идет сооружение электростанции, из-за границы получены почти все заказанные приборы (ожидался еще электродвигатель и воздуходувный насос) и, кроме того, изготовляются в механической мастерской Политехнического института электрические печи в 300 и 10 кВт и три водяных реостата. Однако изготовление печи для сжигания азота задержалось, и первые опыты Горбов и Миткевич провели лишь 16 октября 1911 года.

Давать объяснения о положении дела с сырьем для азотной кислоты военному ведомству пришлось при утверждении сметы расходов ГАУ на 1914 год в Государственном совете. Финансовая комиссия верхней палаты на заседании в апреле 1914 г., в разгар пока еще “газетной” войны с Германией, поинтересовалась, “в какой мере военное ведомство обеспечено запасами получаемой через Германию селитры”, необходимой для “изготовления бездымного пороха и других взрывчатых веществ”. Успокоив Финансовую комиссию сообщением, что имеется двухлетний запас селитры, докладчик по артиллерийской смете П. Ф. Унтербергер добавил, что, по примеру других государств, “у нас тоже в близком будущем ожидается устройство завода для выработки азотной кислоты из воздуха”, причем “завод этот устраивается частными предпринимателями на р. Суне”. Дело тормозилось, по его словам, жадностью предпринимателей, исчисливших цену пуда азотной кислоты в 4 руб. 85 коп. (пуд кислоты из селитры стоил 3 руб.).

Повторялась история с попытками привлечения частной инициативы в некоторых других военных производствах. В результате предпочтение было отдано устройству военным ведомством “собственного небольшого завода”. В Финансовой комиссии находили, что “правильнее было бы теперь же приступить к сооружению” не небольшого (опытного), а “завода, рассчитанного на удовлетворение всех потребностей военного ведомства в азотной кислоте”, но оказалось, что все-таки еще не раскрыт секрет производства. “Исследование соответствующих вопросов поручено было комиссии под председательством генерала Забудского”, – отвечал на замечания членов Государственного совета докладчик; произведенные опыты “дали весьма благоприятные результаты, но тем не менее некоторые детали этого дела не вполне еще исследованы и могут быть окончательно выяснены только при постановке опытов в более широком масштабе”. Поэтому придется начать “с постройки небольшого опытного завода, деятельность которого даст необходимые данные для более широкой постановки в ближайшем же будущем добывания азотной кислоты из воздуха”.

В связи с началом войны в Германии, лишившейся доступа к чилийской селитре, синтез азотной кислоты из воздуха приобрел решающее значение, без развития этого производства снабжение фронта боеприпасами становилось невозможным уже в 1915 году. Но с этого времени и началось все более развертываемое с помощью правительства Германии производство, обеспечивавшее также и сельское хозяйство азотистыми удобрениями.

Выявившаяся после начала войны нехватка материалов для производства в России взрывчатых веществ, необходимость огромных заграничных заказов для преодоления “снарядного голода” заставила перейти от теоретических исследований и опытов к безотлагательному исполнению идеи на практике. Военный министр В. А. Сухомлинов потребовал справку; в январе 1915 г. его помощник А. С. Лукомский доложил о затянувшемся исследовании и проектировании и заодно перечислил ряд поступивших в прошлом предложений от частных предпринимателей (последним было заявление в 1914 г. инженера Зенгера). “Ввиду возникновения войны, – напомнил Лукомский, – разрешение возбужденного вопроса было отложено”. Теперь он “представлялся неотложным”, и Сухомлинов распорядился создать при ГАУ междуведомственную комиссию. 3 марта 1915 г. эта комиссия (с участием представителей Министерства путей сообщения и специалистов по гидроэлектрическим и электрохимическим сооружениям) решила, что завод на Суне должен быть казенным; построить электростанцию сможет само ведомство, а чтобы установить производство и обучить русский персонал, придется привлечь иностранную фирму. Поступившие после этого новые предложения отечественной “частной предприимчивости” не встретили отклика.

16 мая 1915 г. Военный совет утвердил доклад ГАУ о постройке завода, обоснованный тревожной оценкой ближайших политических перспектив ввиду возможного противостояния с владычицей морей: “В течение нынешней войны, – говорилось в докладе, – когда водные пути сообщения охраняются Англией, мы не испытываем больших затруднений” с сырьем для производства взрывчатых веществ. Но после разгрома Германии, “при иной политической группировке держав ввоз к нам чилийской селитры будет совершенно невозможен”; “единственным выходом из создавшегося положения является организация добычи азотной кислоты путем окисления азота воздуха и сооружения для этой цели соответствующего завода”.

Указанный Сидоровым пробел сделал попытку заполнить Н. Стоун. В ряду приведенных им примеров того, в чем “несомненно” проявилась “значительная мощь” российской экономики, Стоун назвал и “завод по переработке азота воздуха во взрывчатку” на Суне, который якобы был построен к концу 1916 г. “и работал… даже в Германии это было последнее слово научной технологии в данной области”.

В действительности в России разработку технологии сжигания атмосферного азота не удалось довести до конца. По документально подтверждаемым данным генерала-артиллериста В. С. Михайлова, к 1917 г. на Суне была “произведена лишь часть гидротехнических работ и сделаны заказы на некоторые механизмы”; эта стройка в Кондопоге, с использованием свыше тысячи военнопленных, не близилась к концу и в 1917 году.