6-летняя война на Дунае. Исторический поход на Рябую Могилу

Методика главнокомандующего сбила с толку Вейсмана: за званым обедом Румянцев говорил ему, что собирается привлечь его к горячему делу, но что это за дело, уточнять не стал. Окраины усилит. Или, быть может, он удержит его, Вейсмана, при себе дежурным генералом. Поэтому на следующий день он с нетерпением помчался к главнокомандующему за рапортом о передаче дел гарнизона крепости новому коменданту, а заодно и узнать, чего его самого ожидает в будущем! А Румянцев его не принял! А также не принял вообще никого! Адъютант объяснил, что его сиятельство сейчас занят, а если господин комендант понадобится, то за ним пошлют человека! Налеты были излишни! Кронштадт заставлял всех ждать! "Потемкин" еще один!

Через 3 дня отоспавшийся и бодрый Румянцев вызвал все армейское начальство на военный совет в помещение, отведенное главнокомандующему под канцелярию. Он не стал тянуть и сразу объяснил собравшимся господам генералам, что позвал их ознакомиться с новым расписанием войск и обсудить дальнейший план действий. По новому расписанию армия делилась на 3 дивизии, не считая корпуса, которым командовал генерал-поручик Эссен, действовавший в Польше. В первую дивизию под командованием генерала Олица зачислялись 8 полков пехоты, батальон гренадер и батальон егерей. Не чета Племянникову. Генерал Брюс, получивший 3 дивизию, сказал, что ему нужно 4 пехотных полка и столько же батальонов егерей, и сразу получил требуемое. 

Каждый отряд был как бы арестованный, не распылялся, держался тесно и... строился в свое особенное каре.

Заработав по полной, командир объявил, что в центре будет стоять первая колонна, справа - вторая, слева - 3 дивизия. Конница, которой командовали генерал Салтыков и Глебов, располагалась не только по флангам боевого построения, но и в промежутках между каре. Его артиллерия распределялась равномерно по всему фронту, часть батарей оставалась в общем резерве. 

Расписание при дивизиях и бригадах читал генерал-квартимейстер Боур. Он был из немецких наемников. Как и Эссен умный и "башковитый" начальник (как выражался сам Румянцев) и вместе с тем (в отличие от Эссена) никогда не задавался (что говорило о его скромности), прекрасно знающий воинское дело. Его не только знал, но и высоко ценил сам прусский король Фридрих II, у которого во время Семилетней войны служил в чине генерал-майора.

Направляя его на должность генерал-квартимейстера, военная коллегия мыслила внедрить в армию этакий сараевский порядок, установленный австрийцами в Боснии и перенятый от прусских войск. Однако Румянцев имел на сей счет другие виды, только он до поры до времени их не выдавал никому. Зато определилось место Вейсмана, который по расписанию должен был служить вместе с Племянниковым, назначаясь на должность "атамана" корпуса в его второй дивизии.

Он был полностью за это назначение, обрадовался. Племянников был известен всем как близкий друг Румянцева, а он с бездарными генералами не водился. Гений такого командира обещал: без дела не насидишься. 

Пока читалось расписание, Румянцев поглядывал на дверь приемной и недаром, так как оттуда "кто-то ожидаемый" передал ему наконец пакет за печатями от второй армии.

Румянцев извлек из него 2 исписанных листа, бегло пробежался по ним глазами, но перебивать Боура не стал, положив их на стол.

Обеспечив Боуру полную тишину, "главком-арм" позволил тому дочитать все до конца. После прочтения его расписания, он обратился к господам со словами "Слушаю вопросы! Высказывайте соображения!" и дал понять, что все его "приказы" отнюдь не являются окончательными. 

Суть его "приказов" была понятна генералам, которые только переглянулись, мол, "тут говорить нечего". Это вопросы. Но и замечаний хоть кто-то бы высказал, но не было и их. А если не нашлось таковых, то пора было переходить к следующему: всех  и н т е р е с о в а л о, ч т о  ж е  н а х о д и т с я  в  т о л ь к о  ч т о  п о л у ч е н н о м  с о о б щ е н и и?

Всем было сообщено, что 12 мая вторая армия выдвинулась из Елисаветграда и двинулась к Бугу. Если они решили обрадовать подобной новостью, то это вызывало лишь усмешку. В путь могли отправиться и пораньше. А вот для Румянцева выступление генерала Панина означало, что и им нужно как можно скорее двинуться на Рябую Могилу.

Итак, от быстроты действий зависел успех всей кампании. Но какая-то задача не давала покоя Олицу! Оказывается, он думал о том, что если выступать, своевременным будет вспомнить показания, данные вчера захваченным арнаутами турка. А этот турок уверял, что к Рябой Могиле со всей армией движется сам верховный визирь: ПОБЕДА ЗАВИСЕЛА ОТ ТОГО, СУМЕЮТ ЛИ РУССКАЯ АРМИЯ ПРИБЫТЬ К РЯБОЙ МОГИЛЕ РАНЬШЕ ГЛАВНЫХ СИЛ ВИЗИРЯ! Как замыслил Румянцев, "надобно разбить турок по частям..."

Да, но была и вероятность того, что визирь сумеет первым "финишировать". И тогда бы пришлось сражаться со всей армией визиря, чего не хотел никто.

А в помещении воцарилась такая тишина, что "слышно стало пролетающую муху". План становился каким-то страшноватым.

На многих напало уныние. Предстояло сунуться в самое антицарское логово, где у турок были несметные полчища. Схема опасная. Царь Петр Первый не забылся никому. Императрица тоже помнила о нем. Да, Прутский поход дал немного этому великому государю. Увлекшись наступательными действиями, он попал в окружение во много раз превосходящих турецких сил, и не подпиши тогда крайне невыгодный мир, остался бы его наследник или наследница без армии. Однако та государственная катастрофа сидела в уме Румянцева, когда он принимал решение идти к Рябой Могиле. И он был твердо уверен, что случившееся полвека назад не повторится. Потому как они пойдут вперед, имея за спиной надежный тыл. Да и не слишком уж велико это пресловутое превосходство турок. У них больше людей, зато у нас совершеннее организация, крепче дисциплина, мощнее артиллерия.

На память пришло, как в прошлую кампанию наши гренадеры обращали в бегство турок, превосходящих в 2-3 раза числом. Такой генерал как Племянников возгласом "Все понятно!" успокоил и вдохновил остальных. Армия идет за Прут. Мы вам верим и пойдем с вашим сиятельством хоть к черту на рога. При подобных настроениях оказались все.

Конечно, волков бояться - в лес не ходить. Раз решено вперед, значит надо идти вперед, и пусть не русские очень страшатся турок, а турки русских.  

Румянцев подождал, пока вскормленная его уверенностью армейская власть успокоится (все пребывали в эйфории, что тоже было нехорошо), и начал объяснять порядок боевого построения. По его решению, армия должна была двигаться 7 отдельными походными колоннами, чтобы, когда начнется мясорубка, быстро принимать боевое построение согласно ордеру - до баталии. 

Середину узким строем заполняли 3, 4 и 5 колонны, взятые из частей первой дивизии. Вторая и третья дивизии, составлявшие по одной колонне каждая, шли на флангах.

Самые крайние колонны возглавляли немцы, чьи кавалерийские бригады должны были прикрывать марширующую армию. А в голове каждой колонны будут двигаться гренадерские войска, за ними бригады первой линии, затем части второй линии, потому стоило ли опасаться за идущие в хвосте обозы? 50 повозок тяжелого обоза выделялись в отдельные колонны и должны были двигаться в стороне от армии. 

Торговаться стал Эссен. Да, мол, все пойдут на турок, а ему что делать? Один он прохлаждается. Военный! (У того была одна задача, заключавшаяся в сдерживании конфедератов и в обеспечивании надежных тылов, о чем и сообщил в конце заседания уверенный и бодрый Румянцев!). Но вот он распустил всех русских и немцев, и только Бог видел, чего ему стоил весь этот совет? Он только сейчас почувствовал, какие неразрешимые вопросы еще лежат на его плечах при решении идти главной армией в неприятельское логово. Вряд бы хоть кто-то понял тогда до конца, что все они суют голову в "пасть льва". 

О, насколько же были не равны силы! Во-первых, у визиря наверняка больше 100 тысяч, во-вторых тысяч 50 татарской конницы.

За ним не было и малой толики того (если учесть, что все расчеты верные), людей катастрофически не хватало.

Если не считать передового корпуса барона Штофельна, действовавшего в Молдавии, для него выделили 37 тысяч человек. Из этого количества он давно выделил 7 тысяч для "недовольного" генерал-поручика Эссена для борьбы с польскими "мятежниками" и обеспечения надежной коммуникации. Кроме того, в задачу входило прикрыть тылы армии, для чего требовалось усиление Хотинского гарнизона как минимум до 4 полков. Оставалось 25 тысяч воинов, но это было самое большое, что мог взять с собой Румянцев.

Правда, для увеличения армии у Рябой Могилы должен был присоединиться генерал Штофельн с 12 тысячами человек, но и "при таком раскладе" превосходство противника выглядело внушительным. Главное - преодолеть эти трудности. Однако кто теперь пойдет на попятную, когда решение принято!

Они готовились к походу 9 дней. 25 мая Румянцев, появившись в рядах армии (с приказом бить генеральный марш), велел армейским колоннам трогаться в путь.

Хотин запомнился всем своим гостеприимством, однако настало время оставить его позади.

Что бояться? Россия медлит! Прежде, чем ускорить марш, надо собрать более подробные сведения о передвижениях противника! Так еще и Штофельн молчит. Россия должна была сменить позиции генералов Репнина и Замятина. Заслоном! Россия барону Штофельну, вступившему в должность командира авангардного корпуса еще при князе Голицыне, была чужда! Румянцев видит в вас немалые способности, но как любить вас? А за что... Если на уме его только баталии, а все остальное не заботило его. А люди? Что ему они? Сколько деревень вы сожгли в Молдавии для того только, чтобы после ухода корпуса из них там не нашел себе приюта противник? В свое время я рапортовал о том императрице. Екатерина разделила мое возмущение, но даже потом отзывать из армии своего кровожадного наемника не стала. И вот, 30 мая, когда я, не приостанавливая марша, обучал войска перестроениям из походного порядка в боевой и обратно, из Молдавии прибывает наконец-то курьер. Но разве в армию должен был прибыть такой курьер? Этот из города Яссы - нужна, наверное, какая-то информация тамошнему коменданту. Не иначе, как плохие вести. Штофельн? Оказывается, он лежит сейчас под похоронным саваном, скончавшись от моровой язвы. А подробнее? А вот, все в рапорте коменданта города. Вот теперь все понятно! Если Штофельн скончался, то остается узнать одно: кто принял командование...

У курьера таких данных не было. Надо узнать тогда, где в это время был противник, выведать все подробности о нем.

Встреча с курьером преобразила пораженного Румянцева на глазах. Он не вел уже себя так вежливо, мгновенно напружинивался, стал предельно сосредоточенным. Только противник интересовал: гневно допытывал Румянцев курьера. Пока главнокомандующий не огрел его хлыстом, но, казалось, это произойдет, замешкайся тот с ответом хотя бы на секунду. 

Противник смотрит на русских с угрозой. 

Это началось с того момента, как отряд Абзы-паши соединился в районе Рябой Могилы с конницей крымского хана (это были последние сведения). В правой стороне от Прута наступает другое их войско под "атаманством" паши Абды. 35 тысяч кострищ дымились на последнем бивуаке турок и татар. 

При этом были еще и главные силы визиря. 

Вереницы его армии затерялись. Полагают, все идут к Рябой Могиле. 

В 11 зашли (их вызвал главнокомандующий) генералы Олиц и Брюс: стоя начали ждать указаний Румянцева. На весть о скоропостижной смерти Штофельна обнажили головы. Кто-то из золотых офицеров Олица увидел в кончине командира авангардного корпуса дурное предзнаменование. Слова были сказаны на ухо, но Румянцев их расслышал и метнул на генеральскую свиту гневный взгляд. И посоветовал верящим в приметы вернуться домой без золотых наград и эполетов. Взглянул на секретаря, отдал приказ. 1898 ордер... 1899 ордер...

Мелькают строчки перед присевшим на корточки секретарем Безбородко.

Репнин, назначавшийся командиром корпуса, надел золотые эполеты недавно, приехав из Польши. Когда началась война с турками, в Петербург посыпались его прошения, а вместе с ними и ассигнации, чтобы его освободили от должности посла в Варшаве и назначили в армию к Румянцеву. Императрице нужны были в Польше ценные кадры, но, в конце концов, удовлетворила его просьбу к великой радости короля Станислава и магнатов.

После того, как все данные были вручены курьеру для передачи их князю Репнину, Румянцев обратился к собравшимся генералам и штаб-офицерам. Совсем не золотые сейчас деньки, как показал прискорбный случай. Да и серебряные быстро исчезнут, если не предпринять срочных мер предосторожности против моровой язвы, которая скоро может стать страшнее, чем оттоманская армия (вся вместе взятая).

Все без исключения могли попасть в коллекции этого смертельного врага. Не поспешить опасно. Но не потому, что эпидемия, а потому, что надо прийти к Рябой Могиле раньше визиря...

Шевеля раздутыми ноздрями, Румянцева ожидает конь. Вскочил. Было приказано двигаться. Первые километры прошли быстро, но это прекратилось, когда, как назло, заморосил дождь. Вот и вернулись на дорогу мокрые плешины, лужицы, рябые от дождинок. После полной выкладки идти по такой слякоти... занятие отнюдь не из приятных. Да тут еще вдобавок и холмы начались - круча, спуск. Но сказано было заранее: "... легко никому не будет, п р и г о т о в ь т е с ь  потрудиться!"

Эссен подбадривал обессилевших. Сам экстремист еще тот от артиллерии. Другим еще как-то и где-то можно было передохнуть, но не пушкарям: "Лошади, выбиваясь из сил еще как-то преодолевали сырье, тяня под гору, но как только начинался подъем, выдыхались окончательно, и тогда солдатам не оставалось ничего другого, как привязывать лямки к лафетам, браться за ступицы и тащить под дружный хор голосов". Не отступим, возьмем. Все, вытянули пушку на гребень холма, можно отвязать ремни, распрямить плечи, подтрунивать друг над другом. Мало табаку, трубка есть, огоньку нема. Должно покурить ведь уже. Это потом. Все так же нет никакого страха. Слишком большая уверенность в своих силах. Надо от напарника прикурить. Настоящий огонь. Но вот создание новой проблемы, испытания - спуск закончился. Понятно, снова подъем впереди. Снова ремни и начните снова голосить дружным хором.

Поучая, ведущий толкает колеса пушки. Неожиданно перед Румянцевым появился генерал-квартирмейстер Боур. Высокопревосходительство! Цифры пройденного докладывает. Не хватает сил! Не выдержат? Извольте помолчать. Хорошенькое путешествие! Семьдесят метров... голова колонны... тяжелой рысцой конь подъезжает к егерям. Следствие подготовки налицо. 

Полетели приветствия. Граф Семен Воронцов шел рядом со всеми, хотя мог ехать на лошади. Результаты желания остаться. Румянцев доверил ему батальон, где никогда и ничего не воруют, и тот, возглавив "охотников", оправдал все его ожидания. Быстро Воронцов научился быть замечательным командиром: Румянцев спешился, бросил поводья денщику.

Заметив его, Воронцов передал командование строем своему помощнику Парвусу и выскочил для рапорта. Румянцев подал ему руку, денщик Урицкий специально подотстал, и они (граф Румянцев и граф Воронцов) пошли вместе, рядом с колонной. Обещали справиться. Хоть и было тяжело, но их сиятельства терпели. Чуть подождав, Воронцов, смущаясь, буквально выпалил, что получил письмо от графини Анны Михайловны, в котором она передает ему, графу Петру Александровичу, низкий поклон. 

Переговоры шли доброжелательно и вежливо. О ней Румянцеву писал и друг Ганецкий, но все равно информации было недостаточно. Он слышал, что графиня больна, а теперь Воронцов подтвердил это. Румянцеву вспомнился день, когда он видел ее в последний раз. "Хотя тогда она тоже была нездорова. Их сиятельство была почти всегда больна.

Чувствительные, хрупкие люди всегда трогали мое сердце. Но если будете писать, напишите ей, что я помню ее и низко кланяюсь!" (Одно пожелание Румянцева было для Воронцова "железным законом").

Но пока шла война, и Румянцев не просто так ехал к графу, а с просьбой. Но знаменитый героизм артиллеристов достиг ушей уже и "головы" армии, первых колонн, в частности и егерей. 

Чтобы егеря не шли по сравнению с ними будто магнаты, главнокомандующий просил отослать на помощь артиллеристам (именно просил, а не приказал) полсотни человек. Они попрощались, после чего было приказано остановиться на отдых. Но утром, поев горячей каши, армия пошла дальше.

Зажатая размытой дождями дороге, холмами. Стояла, как говорил Боур, морская погода, но генерал уже не жаловался. Ему всегда было необходимо говорить, но сейчас ехал молчаливо, не прося сбавить темпа марша. А Румянцев наоборот шутил с ним, желая приободрить. На что Боур отвечал, что его заботит количество коней, которые не выдерживают этой дороги. Я о них думаю, - показал на колонну солдат генерал-квартирмейстер, - думаю и не могу додуматься: откуда у них силы столько берется! Румянцев пошутил, что им, разумеется, каша силы дает. Как можно не верить этому, когда армия достигла деревни Табор уже 4 июня, а оттуда, не делая передышки, двинулась на Цоцоры? И что творится там у генерала Репнина в его авангардном корпусе? Там наступает противник, и нет уже никаких шансов удержать его? Может Репнин продержаться еще хотя бы несколько дней? Румянцев! "Вы должны держаться по многим причинам, скоро подойдут главные силы", и еще больше ускорял марш...

Командиры бригад и дивизий жаловались, а он в ответ требовал еще более ускорить марш. Но, увы, требования оказались невыполнимыми, так как в условиях усиливавшихся дождей армия только в некоторые дни преодолевала 14 верст в день. Оставалось единственное - Парвус сформировал легкий отряд из отборных подразделений, в том числе и егерей, и вместе с 14 эскадронами кавалерии двинулся на помощь Репнину. Но на тему поручения этого корпуса Румянцев советовался с генерал-квартимейстером.  

Барон Боур забыл даже про выскочивший на лбу прыщ и стянул свою шляпу. Преодолев некоторые сомнения, он обещал избежать ошибок, если его превосходительство доверит корпус ему. А другого ответа Румянцев и не ждал.

Страшная катастрофа грянула бы, не выступи Боур вовремя с корпусом. "Если бы он опоздал на день, никто не знает, чем бы это все кончилось", - говаривал циник Радек. 

А вот почему турки так верили, что он опоздает? Вдвоем с Репниным - с противоположных сторон - они так затерзали противника, что тот вынужден был отложить наступательное дело и отойти в укрепленный лагерь к Рябой Могиле. А вскоре дело и вовсе было сделано, когда с главными силами подоспел сам Румянцев. Не было больше разрыва между войсками (или почти не было, так как оставался еще "хвост Эссена"), которые соединились, а армия в целом укрепилась. Теперь кроме обычных наскоков НУЖНО было еще и само ГЕНЕРАЛЬНОЕ  с р а ж е н и е,  подготовка к которому и началась.