К ПАЛЕОГЕОГРАФИИ КАЗАНЦЕВСКОГО ВРЕМЕНИ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ЧАСТЕЙ СРЕДНЕЙ СИБИРИ

В последние годы на Оби и Енисее открыты позднепалеолитические стоянки севернее 60° с. ш. Памятник Красногорское на юго-западе Западно-Сибирской равнины около 57° с. ш., возможно, относится к среднему палеолиту. Правда, все эти памятники имеют возраст, скорее всего, второй половины позднего плейстоцена.

Однако на юге Западной Сибири (Алтай, Кузнецкий Алатау и др.) известны палеолитические памятники, которые имеют возраст раннего и среднего плейстоцена. К востоку от Енисея, в верхнем течении Ангары, на Лене, на Вилюе известны памятники палеолита, которые датированы средним плейстоценом. Поэтому нельзя исключать возможность обнаружения в Средней Сибири памятников палеолита и первой половины позднего плейстоцена. Ввиду такой возможности представляет интерес изучение палеоклиматов и палеоландшафтов этого времени в центральных, наиболее удаленных как от горных, так и от покровных оледенений, районах Средней Сибири.

Обнажение Бедоба вскрывает констративную толщу аллювия, сложенную внизу русловыми и старичными фациями, а вверху — песками констративного аллювия с линзой глин вторичного водоема близ кровли этих песков. Возраст русловых фаций был определен по 14С от 47 до 41,6 тыс. лет, старинных фаций — от 29,6 до 32,2 тыс. лет, а глин вторичного водоема — 24,1 тыс. лет. Эти даты были получены в конце 1960-х гг. в двух разных лабораториях: лаборатории космохимии АН СССР (Черноголовка) и Институте геологии и геофизики СО АН СССР (Новосибирск). Хорошая сходимость дат, полученных в разных лабораториях, внушала доверие к этим датам. Даже сейчас в Сибири мало разрезов каргинских отложений, где в небольшом обнажении со сравнительно простым строением разреза была бы такая большая серия 14С-дат.

Строение и фациальный состав разреза

Слой 1. 0-0,40 м. Современная почва. Вверху залегает гумусовый горизонт (мощность 20 см) серый, рыхлый. Он подстилается суглинком серовато-бурым, неслоистым.

Слой 2. 0,40-1,30 м. Суглинок серый лессовидный с белыми пятнами карбонатизации, неслоистый. Суглинок имеет оттенок красновато-бурый на глубине 50-60 см и зеленовато-желтый на глубине 1,1 —1,3 м. Нижний контакт слоя 2 резкий, неровный, с небольшими (до 40 см) вертикальными внедрениями в слой 3.

Слой 3. 1,30-1,90 м. Глина вишнево-коричневая плотная, алевритистая неслоистая. Вверху слоя много мелкой дресвы палеозойских алевролитов, слагающих цоколь террасы. Внизу слоя залегают линзы глины сильно песчанистой темной с сизым и палевым оттенками. Нижний контакт слоя сложный: слой 3 внедряется в слой 4 клиньями и жилами, наклоненными в сторону тылового шва террасы. Верхние части жил и клиньев смещены вниз по течению реки и вниз по наклону поверхности террасы.

Слой 4. 1,90-2,25 м. Глина вишневая сильно песчанистая. Песок мелко- и среднезернистый, разноокатанный (окатанность от плохой до средней), в основном кварцевый, темноцветные зерна редки. Слоистость неясная, сложно перемятая. По всему слою залегают тонкие (1-2 мм) линзы и гнезда (до 5-7 см) мелкой дресвы кембрийских алевролитов. В подошве слоя залегает 1-3 прослоя этой дресвы, которая иногда окатана до состояния гравия. Нижний контакт слоя 4 резкий, неровный.

Слой 5. 2,25-2,45 м. Песок желтовато-серый, мелко- и среднезернистый, хорошо промытый, с обильными прослоями естественного шлиха, тонкослоистый. Слоистость сложно перемята вплоть до структур течения. Песок преимущественно кварцевый, хорошо отсортирован.

Слои 4 и 5 разорваны и деформированы жилами из слоя 3.

Слой 6. 2,45-3,95 м. Глина сизо-серая пластичная алевритистая. Ясная слоистость не отмечена, но местами видны более темные полосы. Наблюдаются редкие мелкие (1-2 мм) древесные угольки. Верхний контакт сложный, со вспучиваниями кровли слоя 6 и проникновением в слой 6 пород слоев 3-4 по трещинам и клиновидным внедрениям. Нижний контакт волнистый.

Слой 7. 3,95-5,90 м. Песок ярко оранжевый, охристый, с прослоями глин красновато-вишневых, сильно песчанистых. Песок разнозернистый (от тонко- до крупнозернистого), хорошо отсортированный, но плохо промытый, кварцевый с примесью темноцветных зерен. Окатанность плохая до средней. Слоистость горизонтальная, часто сложно деформированная. Мощные (до 10-12 см) прослои глин обычно ветвятся на прослои мощностью 1-3 см. Глины тонко-слоистые за счет тонких (до 0,5-1 см) прослоев песка в глинах. В глинах, согласно контактам прослоев, залегают конкреции гидроокислов железа (до 3-5*15 см). Такие же конкреции (но более рыхлые и мелкие — до 5 см) залегают и в песках вверху слоя 7. Хорошо выражены 4-5 уровней залегания таких конкреций. Книзу слоя количество прослоев глин убывает. Нижние 50-55 см слоя практически лишены глин и сложены только песком пятнистым — оранжевым с ржаво-бурыми пятнами.

Слой 8. 5,90-6,30 м. Глина пятнистая от серо-стального и светло-голубого до сизого цвета, местами черная за счет оторфования. В нижней половине слоя залегают гнезда (10-15 до 15* 35 см) песка палевого до лимонно-желтого, бледного. Песок тонко- и мелкозернистый, кварцевый плохоокатанный, пылеватый тонкослоистый. Глина неслоистая. Слой местами утоняется до 10 см, местами раздувается до 90 см. Изменения мощности происходят на расстоянии 3-4 м.

Слой 9. 6,30-7,96 м. Торф, вверху 5-10 см — светло-бурый, неслоистый, рыхлый. Ниже (4550 см от кровли слоя 9) торф коричнево-черный до черного, горизонтальнослоистый, листоватый с мелкими (1-10 до 20 мм) оторфованными щепками; отмечен пень с остатком ствола (диаметр 12 см) в лежачем положении. Ниже залегает торф (мощность 72 см) темно-коричневый, тонкослоистый с обильными крупными щепками и обломками веток диаметром до 2-3 см. На глубине 90 см залегает линза (мощность до 4 см) спрессованной растительной трухи с пятнами вивианита. Внизу торф коричневый, глинистый (мощность 46 см), массивный с землистым сколом, неслоистый, с обильными мелкими щепками, залегающими горизонтально. Нижний контакт слоя неровный. В подошве слоя 9 в торфе залегают комки глины из слоя 10. Местами в торфе наблюдаются скопления вивианита. По данным Л. А. Созиновой, слой 9 сложен низинным торфом; глубина от кровли слоя: 60-70 и 120-160 см — древесным; 70-90 и 100-110 см — древесно-гипновым; 90-100 см — древесно-хвощевым. Степень разложения на разных глубинах разная: 110-120 см — 35 %, 60-70 см — 40 %, 0-40 и 70-80 см — 45 %, 40-60 — 50 %, 80-90 см — 55 %, 90-100 и 120-160 см — 60 %. Среди макроостатков в ходе ботанического анализа обнаружено присутствие по всему слою лиственницы сибирской, пихты сибирской и ели. Вверху слоя (до глубины 50 см) отмечены также береза и ива. Среди бриевых по всему слою обильны зеленые мхи (Drepanocladus inter., Scorpidium Scor., Meesid), в меньшем количестве — Mnium of. и Aulacomnium tur. Сфагновые мхи практически отсутствуют: только вверху слоя 9 отмечено 10 % Sphagnum teres и Sphagnum obtmum. Среди трав господствует хвощ приречный — Equisetum fluvilatila. Фрагментарно отмечены: вахта, осоки, тростник и пушица. На глубине 120-130 см обнаружены остатки ветвистоусых рачков (Sida cristalina и Bosnna longirostis). Описание слоя 9 приведено наиболее подробно, так как из него получена вся макрофлора и для него, впервые в Сибири, получена U/Th-дата.

Слой 10. 7,96-8,86 м. Глина голубовато-сизая с пятнами вивианита, неслоистая, пластичная, безалевритовая. На глубине 72 см глина слабопесчанистая, содержит обильные раковины моллюсков. К подошве слоя песчанистость увеличивается, у подошвы наблюдается редкий гравий.

Слой 11. 8,86-12,80 м. Галечник с песком и гравием ожелезненный, от рыхлого до конгломерата. Гальки хорошо окатаны, состав: серые алевролиты и песчаники, реже — траппы, кварц, кварциты, халцедон. Порода хорошо отсортирована, загипсована. Под лупой видны мелкие друзы гипса и комочки глины, пронизанные гипсом. В галечнике залегают линзы песка охристого, косослоистого мощностью до 0,5-1,2 м.

Слой 12. 12,80-16,4 м. Красноцветные алевролиты и аргиллиты кембрийской системы — цоколь террасы.

Характерный разрез сниженной части террасы изучен в 70 м выше по течению от оврага. Здесь сверху вниз расчисткой 7 (Б7) вскрывается:

Слой 1. 0-0,2 м. Гумусовый горизонт современной почвы, серый, супесчаный.

Слой 2. 0,2-0,6 м. Глина темно-серая лессовидная до черной, неслоистая, внизу с древесными угольками. Иногда на контакте слоев 1 и 2 залегают включения (до 20-30x40 см) глины вишнево-коричневой.

Слой 3. 0,6-1,3 м. Глина вишнево-коричневая, алевритистая, пластичная, неслоистая. В нижней части слоя 3 иногда залегают линзы песка из слоя 4 и линзы щебня пород цоколя террасы.

Слой 4. 1,3-2,4 м. Переслаивание песка желтовато-серого мелкозернистого хорошо промытого и сильно глинистого. Песок горизонтально-слоистый, плохоокатанный, преимущественно кварцевый. Внизу слоя слоистость выражена ярче. По наслоению часто наблюдается оранжево-ржавое ожелезнение.

Слой 5. 2,4-4,4 м. Тонкое переслаивание песков разного цвета: желтых, оранжевых, серых, буровато-красных и т. п. Ниже 3 м наблюдаются тонкие черные прослои естественного шлиха и тонкие (до 1-2 см) прослои глины серой, бежевой, коричневато-серой. Ниже 3,5 м внизу прослоев песка залегает гравий, иногда с мелкой галькой. Слоистость горизонтальная и волнистая, внутри прослоев иногда косая. Близ жилы вишнево-коричневых глин (из слоя 3) до глубины 3,8-3,9 м прослои песка в слое 5 вздернуты вверх, иногда перемяты (до гофрированных смятий).

Слой 6. 4,4-7,6 м. Галечник с песком и гравием ожелезненный от рыхлого до конгломерата. В галечнике наблюдается 3-4 линзы песка с гравием и редкой галькой, залегает скопление обломков веток — субфация плавника. Среди веток этой субфации много шишек лиственницы, реже — ели.

Слой 7. 7,6-11,2 м. Красноцветные алевролиты и аргиллиты кембрийской системы — цоколь террасы.

Несмотря на то, что в верхней и нижней по течению частях обнажения выделяется разное количество слоев, разрез имеет довольно простое строение и делится на две серии: покровную и аллювиальную.

«Нормальный» аллювий представлен обычным для равнинных и полугорных рек (Иркинеева относится к последним) соотношением фаций: внизу залегают галечники русловых фаций, вверху — глины и торфяник старичных фаций, которые по простиранию замещаются песками пойменной фации.

Галечники русловых фаций (слой 5) залегают на ровной поверхности цоколя террасы. Мощность, состав и строение галечников почти не меняется по простиранию. В верхней половине слоя галечников линзы песка иногда венчаются глиной (мощность до 20 см) от сизой до черной тонкослоистой. Кроме скопления древесины в субфации плавника в расчистке 7 (S7), по всему слою галечников, особенно в верхней его половине, залегают отдельные обломки веток и стволов деревьев. В нижней половине слоя галечников изредка наблюдаются узкие (до 10-15 см) вертикальные трещины, протяженностью до 1-1,2 м, заполненные галечниками слоя 5, залегающими часто вертикально.

Выше галечников и конгломератов русловой фации (слой 5) залегает мощная линза старичных фаций, представленная глинами с погребенным в них торфяником (4).

Линза глин старичной фации имеет длину около 300 м при мощности 3-5 м. В нижней части линзы в глинах часто видна горизонтальная и горизонтально-линзовидная слоистость. Иногда по слоистости наблюдаются присыпки торфа или песка, а также линзы песка. Выше погребенного торфяника в глинах залегают линзы торфа. Состав и строение торфяника подробно изучено в расчистке 1 (S1). По простиранию в торфянике сохраняются те же пачки торфа, но мощности их меняются. Мощность самого торфяника также меняется от 0,9 до 2 м. Около 250 м выше по течению от оврага в торфянике обнаружено скопление шишек ели, редко попадаются шишки лиственницы.

Вниз по течению старичные глины фациально замещаются песками пойменной. Последние, вероятно, были в основном размыты перед накоплением констративного аллювия. Поэтому кровля пойменных фаций залегает ниже кровли старичных глин, а внизу песков, перекрывающих галечники слоя 5, много линз естественного шлиха, характерного для субфации пляжа. Однако, несмотря на предполагаемую сденудированность части пойменных фаций, мощность русловых и старичных фаций в сумме близка нормальной мощности аллювия р. Иркинеевой при ее современном водном режиме.

Выше залегают пески констративного аллювия. Во время их накопления активизировался склоновый снос, и пески обогащены глиной вишнево-красной — продуктами переотложения элювия кембрийских пород. Глина залегает в виде многочисленных прослоев; а сами пески глинистые, особенно в верхней части констративного аллювия. В верхней по течению реки части обнажения вверху констративного аллювия залегает линза (1,5 м) серых глин фации вторичного водоема.

Малакофауна

В сборах малакофауны 2002 г. определено 5678 раковин моллюсков — 23 таксона против 8-ми определенных ранее. Из них 22 являются пресноводными и лишь один (Limnacedae) — наземным. В новых определениях повторились только Lymnaea peregra, Valvata aliena и Bathiomphalus contortus, причем две первые формы в больших количествах (до 210-567 раковин). По-прежнему не отмечены перечисленные выше виды лессового комплекса. В значитель-ных количествах (до 340 створок) представлен Gyraulus albus, характерный для плейстоценовых межледниковых и голоценовых отложений Восточной Европы и, в частности, Белоруссии. Он часто встречается вместе с эвригромным видом Gyraulus laevis. Преобладание Gyraulus albus над G. laevis обычно указывает на принадлежность фауны к оптимуму меж-ледниковья. Такое соотношение наблюдалось в образце из средней части старичных отложений разреза Бедоба. Однако самым теплолюбивым видом в малакофауне является Unio (Pectunio) annulatus Kobelt, который определен Я. И. Старобогатовым по сотням раковин. Летом 2002 г. были собраны только первые десятки раковин Unio плохой сохранности. В настоящее время U. annulatus обитает в р. Илек и р. Урал у Оренбурга, а в Сибири Unio вообще не живут, но были широко распространены в неогене.

Малакофауна Бедобы относится к группе бореальных пресноводных фаун, по многим параметрам сходных с микулинскими межледниковыми (эемскими, рисс-вюрмскими) и голоценовыми фаунами Средней и Северной Европы. В них нет вымерших видов. В описанной фауне отсутствуют холодолюбивые виды, а к числу относительно теплолюбивых видов принадлежат Unio sp. и Gyraulus albus.

Раковины моллюсков обнаружены лишь в двух слоях: в русловых галечниках (собраны раковины только Unio annulatus) и в нижней части старинных глин, под торфяником. Из шести образцов два (M1 и М6) содержали единичные раковины, в остальных определено 1299-1598 раковин, что позволяет проанализировать изменения малакофауны по разрезу. Образцы расположены в старичных глинах над кровлей русловых галечников: М5 — 15 см, М2 — 30 см, М3 — 70 см, М4 — 140 см. В месте отбора образцов M1-4 подошва торфяника располагается наиболее высоко.

Только вблизи подошвы старичных глин обнаружены Pisidium obtusale, P. milium и Myxas glutinosa. Только вверху этих глин, под самым торфяником, найдены Limacidae и Bathiomphalus contortus. Но в основном состав малакофауны в старичных глинах одинаков. Малакофауна вверх по разрезу различается главным образом по количественному соотношению таксонов. По всему охарактеризованному малакофауной слою резко преобладают стагнофилы. Моллюски временных водоемов представлены в небольших количествах. В образце М2 их почти вдвое больше, чем в остальных образцах. Это обусловлено резким размножением Valvata sibirica и Lymnea peregra. Выше по разрезу значительно увеличивается количество раковин Segmantina nitida, что среди стагнофилов совпадает с резким увеличением количества Valvata aliena и преобладанием Gyraulus albus над G. laevis. Последнее характерно для оптимумов межледниковий. Таксономически наиболее разнообразна фауна в нижнем образце. В нем преобладает Gyraulus laevis. В верхнем образце преобладает Armiger cristata. Изменение состава малакофауны вверх по разрезу довольно динамичное, если можно судить об этом по столь небольшому количеству образцов.

Карпология

Карпологический анализ торфяника и глин старичной фации выявил богатую макрофлору: 102 таксона. Еще 28 таксонов получено Л. А. Созиновой в ходе ботанического анализа торфа из тех же образцов, откуда произведен карпологический анализ: всего 130 таксонов против 22-х известных ранее. Тип остатков различный: склероции, ооспоры, оогонии, мегаспоры, эндокарпы, тегмены, семена, плоды, косточки; для ели, лиственницы, сосны — семена и хвоя, реже — укороченные побеги; для березы и ольхи — чешуи плодов. Характер распределения таксонов по разрезу и закономерности изменения флоры во времени позволяют выделить в ее составе три комплекса, каждый из которых отвечает особому этапу развития природной обстановки.

Наиболее богатый и тафономически разнообразный комплекс получен из нижней и средней частей торфяника (образцы К1-5), т. е. почти из всего торфяника ниже 40 см от его кровли. Этот комплекс характеризует смешанные леса межледникового типа из пихты, ели, лиственницы, березы и ольхи сибирских видов. Евразийский элемент представлен широко (Picea sect. eupicea, Pinus silvestris, Betula sect. albae, Lonicera xylosteum, Swida sanguinea, Sambucus racemosa), но по количеству остатков он заметно уступает сибирскому элементу. Интересна находка Sambucus racemosa, так как в современной флоре Сибири он отсутствует или отмечается как интродукцированный.

Сразу выше интервала торфяника, датированного по уран-торию, в образце К6 флора резко меняется: снижается ее тафономическое разнообразие (всего 18 таксонов) и уменьшается количество остатков. Плохая сохранность остатков некоторых видов (Menyantes trifoliate, Hippuris vulgans, Carex sp.) и обилие склероциев Cenoicoccum graniformae свидетельствуют о перерыве осадконакопления, а появление холодостойкого Sparganium hyperborea указывает на то, что перерыв сопровождался похолоданием. Однако слабое представительство арктобореалов (Sparganium hyperboreum) и сохранение элементов лесных сообществ (Picea, Pinus, Larix, Betula, Sambucus) говорят о кратковременности и неглубоком похолодании. Ф. Ю. Величкевич считает, что этот комплекс можно сопоставить с одной из ранних стадий последнего оледенения, обычно трудно фиксируемых в европейских разрезах микулинско-валдайского времени.

Палинология

В отличие от малакофауны и палеокарпологии, которые определяют хотя и очень важные, но все-таки отдельные, части разреза, спорово-пыльцевой анализ характеризует практически весь разрез аллювиальной серии. Из русловых фаций палинологически изучена только верхняя часть — там, где вверху слоя 11 залегает мощная линза песка. Вышележащие слои палинологически исследованы по расчистке 1. Всего проанализирован 31 оборазец из разреза аллювиальной серии. В констративном аллювии палиноспектры бедные: 114-228 п. з.; в старичном аллювии они богаче: 229-545, обычно 370-450 п. з.; относительно много пыльцы в песках русловой фации: 237-325 п. з. Кроме плейстоценовой, по всему разрезу в палиноспектрах попадается переотложенная пыльца из палеозоя и палеогена, развитых в бассейне р. Иркинеевой. На севере р. Иркинеева размывает, в основном, пермь и карбон западного крыла Тунгусской синеклизы, в нижнем течении — нижний палеозой Иркинеевского выступа. Палиноморфы палеозоя резко отличаются от четвертичных. В пределах Иркинеевского выступа небольшими пятнами залегает палеоген. В то время уже появились многие рода, существующие и в плейстоцене, но их видовой состав сильно отличается от плейстоценового, разнятся также сохранность, характер фоссилизации пыльцы и т. п., что и позволяет отличать их от плейстоценовых и относить их пыльцу и споры в разряд переотложенных.

Чтобы выяснить, как состав современной растительности отражается в спорово-пыльцевых спектрах, были отобраны 4 поверхностные пробы из аллювиальных наилков р. Иркинеевой и с почвы на бровке обнажения. Образцы П-1, 2, 3 взяты соответственно из наилков русла р. Иркинеевой с глубины 0,3 м, с уреза воды и с поверхности низкой (0,5 м) поймы. В общем составе спектров преобладает пыльца древесных и кустарниковых пород 71,5-74 %, пыльца травянистых и кустарничковых растений составляет 13,5-19 %, на споры приходится 9-12,5 %. Доминирует пыльца сосны 26,5-3 %. Много пыльцы кедровой сосны 8,5-13,5 %, ели 6-11 %, березы 8,5-9,8 %. В небольшом количестве отмечена пыльца пихты 0,8-3 %, лиственницы 0,8-3,2 %, кустарниковых берез 4,8-8,5 %, ольховника 0,2-1,1 %, ивы 0,2-0,4 %. Сосна и береза отличаются высокой пыльцевой продуктивностью, поэтому количество пыльцы этих пород в спектрах завышено относительно их роли в древостое.

В группе пыльцы травянистых и кустарниковых в образце П-2 пыльца злаковых составляет 4,5 %, разнотравья 3,4 % (лютиковые, примуловые, кипрейные, цикориевые, рдест), полыни 2,5 %, осоковых 1,4 %, вересковых 1,4 %. Группу спор представляют зеленые мхи 9,4 % и папоротники из семейства Ро!уросИасеае. В образце П-1 увеличивается до 9 % количество разнотравья (астровые, розоцветные, кровохлебка, лютиковые, губоцветные, бобовые, крапивные, валерьяновые, кипрейные, цикориевые, рогоз), полыни до 6,5 %. Единична пыльца злаковых 1,8 %, осоковых 0,9 %, маревых 0,2 %. В группе спор кочедыжниковые папоротники составляют 4,2 %, зеленые мхи 4 %, сфагновые мхи 0,2 %, лесные плауны 0,4 %. В образце П-3 почти в равных количествах содержится пыльца разнотравья 5,1 % (астровые, спирея, зонтичные, примуловые, кипрейные, лютиковые, гвоздичные, крапивные, рдест, рогоз, кувшинковые), полыни 4,1 %, осоковых 3,6 %, злаковых 2,2 %, вересковых 1,1 %. В группе спор зеленые мхи 6,6 % и кочедыжниковые папоротники 5,1 %.

Спорово-пыльцевые спектры из наилков характеризуют южно-таежную растительность: сосновые боры, лиственничные леса с елью, кедровой сосной, пихтой, березой с подлеском из кустарниковых берез, ольховника, спиреи, покровом из лесолугового разнотравья, вересковых, папоротников, плаунов, зеленых мхов, с распространением вблизи водотоков ольхи, ивы, осоки, водноболотных растений. Повышенное содержание полыни в образцах П-1 и П-3 может быть связано с произрастанием полыни на прирусловых валах.

Образец П-4 взят с почвы на поверхности бровки обнажения (16 м над рекой). Количество пыльцы древесных и кустарниковых пород увеличивается до 92 %. Доминирует сосна 30,6 %. Возросло количество пыльцы березы 20 %, ольхи 10,7 %, ольховника 4,1 %, ели 15 %. Снизилась роль кедровой сосны 3,3 %, пихты 1,7 %, лиственницы 3 %, кустарниковых берез 3,3 %. Единична пыльца разнотравья 3 % (лютиковые, астровые, цикориевые, шиповник, кипрейные, примуловые, крапивные), осоковых 1,1 %, полыни 0,6 %, злаковых 0,2 %, вересковых 0,2 %, маревых 0,2 %. Единичны споры кочедыжниковых папоротников, зеленых мхов, лесных видов плаунов.

В общем составе спектров из песков и гравия русловой фации (слой 11) преобладает пыльца древесных и кустарниковых пород — 60-71,5 %, споры оставляют 14,6-19 %, пыльцы травянистых и кустарничковых растений 10,5-25,4 %. По сравнению с современными спектрами количество пыльцы древесных и кустарниковых меньше за счет увеличения роли спор. В группе древесных и кустарниковых: ель составляет 14,2-26 %, кедровая сосна 10,7-19 % (больше, чем в современных спектрах), пихта 0,8-2,8 %, лиственница 1,9-5,5 %, береза древовидная 7,1-11 %, кустарниковая 3,3-5,5 %, ольха 0,3-0,7 %. Пыльцы сосны (1,9-7,1 %) значительно меньше по сравнению с современными спектрами. Отмечена пыльца экзотических сосен и широколиственных пород 1,6-3,9 % (лещина, липа). Спор зеленых мхов 5,7 %-12,5 %, сфагновых 2,4-4,6 %, кочедыжниковых папоротников 2,4-5,5 %, плаунов 0,8-1,8 % больше, чем в современных спектрах. В группе пыльцы травянистых и кустарниковых растений содержание полыни 1,6-9,4 %, злаковых 1,2-4,2 %, осоковых 1,6-2,6 %, разнотравья 4-9 % близко к современным спектрам, несколько больше маревых 1,2-6 %, отмечена эфедра 0,3-0,4 %. Разнотравье представлено луговыми (лютиковые, губоцветные, зонтичные, гречишные, щавель, подорожниковые, луки, маревые), степными (астровые, гвоздичные), водными (рдест) растениями.

В старичных глинах, подстилающих торфяник (слой 10), палиноспектры изменились. Увеличилась роль березы древовидной 6,6-19 % и кустарниковой 7,6-21,2 %; сосны 11,7-19,4 %, появилась пыльца ивы 0,2-1,8 %. Пыльца широколиственных (0,9-4,9 %) представлена лещиной, дубом, вязом. Меньше пыльцы ели 9-17 %, кедровой сосны 0,4-7,5 %, лиственницы 0,75 %, пихты 0,9-1,6 %, ольхи 0,4-0,9 %. Среди травянистых и кустарничков увеличилась роль осоковых 3,2-5,4 %, появились вересковые 0,3-0,4 %, снижается роль злаков 0,4-2,7 %, разнотравья 3,7-6 %, полыни 1,6-6,9 %, маревых 0,9-2,7 %. Разнотравье представлено луговыми (лютиковые, зонтичные, гречишные, крестоцветные, примуловые), степными (астровые, гвоздичные), водными (рдест) растениями. В группе спор много кочедыжниковых папоротников 1,7-12,4 % и зеленых мхов 5,9-14,2 %, единичны споры сфагновых мхов 0,6-3 %, папоротника рода Бо^сЬ1ит 0,4-0,5 %, плаунов 0,2-0,4 %, хвоща 0,2 %.

Палиноспектры отражают широкое распространение лиственнично-березовых лесов с участием сосны, ели, в том числе из секции Omorica, пихты с подлеском из кустарниковых берез с папоротниками, плаунами и разнотравьем. Наряду с зеленомошными появляются осоковые болота с участием вересковых, хвоща, рдеста. Открытые местообитания были заняты ксерофитами (полынь, маревые, эфедра) и степным разнотравьем. Намечается увлажнение и некоторое похолодание.

В нижней половине торфяника увеличивается количество пыльцы ели 12,5-17,4 %, сосны 18,5-20 %, ольхи 1,7-4 % и пихты 1,9-3,9 %. Примерно столько же пыльцы березы как древовидной 8-12,5 %, так и кустарниковой 5-7,2 %. Повышенное количество пыльцы кустарниковых берез может быть обусловлено не только изменениями климата, но и тафономическими причинами: на болотах даже в субрецентных палиноспектрах Подмосковья отмечается пыльца кустарниковых берез. Мало кедровой сосны 1,9-4 %, лиственницы 2-2,8 %, ивы 0,2-1,9 %, осины 0,4-2 %, широколиственных пород 0,7-1,9 % (в основном лещина, единично дуб). Среди пыльцы травянистых и кустарниковых возрастает роль осоковых 7-9,5 %, злаков 1-4 %, при-сутствует пыльца вересковых 0,6-1,7 % и разнотравья 3,5-7,8 %; снижается роль ксерофитов: полыни 1,3-4,7 %, маревых 0,2-0,7 %, эфедры 0,2-0,4 %. Разнотравье представлено лесо-луговыми (астровые, лютиковые, цикориевые, зонтичные, бобовые, примуловые, норичниковые, крошевные, губоцветные, василистник, гвоздичные, маревые), болотными (морошка, синюха) и водными (рогоз, рдест, уруть) растениями. Снижается участие спор зеленых мхов 3,7-10,3 %, кожчедыжниковых папоротников 2-10 % и сфагновых мхов 0,2-0,9 %, появляются Lycopodium alpinum, L. pungens (0,2-0,7 %).

Увеличились площади темнохвойных лесов из ели, пихты и кедровой сосны с участием ели секции Omorica с подлеском из кустарниковых берез, покровом из папоротников плаунов. У подножий склонов распространялись березово-сосновые леса с участием лиственницы и широколиственных пород (лещина, дуб), с покровом из злаков и разнотравья. Расширились площади осоковых болот с вересковыми, синюховыми, морошкой и водными растениями (рогоз, рдест, уруть). Вдоль рек распространялись заросли ольхи и ивы. Намечается значительное увлажнение и некоторое потепление, которое, видимо, соответствует оптимуму межледниковья. На эту часть торфяника приходится оптимум межледниковья и по данным макрофлоры (см. выше).

В верхней половине торфяника, где получена U/Th-дата 120±13 тыс. лет, по-прежнему преобладает пыльца древесных и кустарниковых пород (60-70 %), хотя залесенность могла быть меньше, чем в настоящее время. Спор в палиноспектрах 16-22 %, пыльцы травянистых и кустарничковых растений 10-20 %. Много пыльцы сосны 18-26,8 % и ели 10,5-24,5 % (больше, чем в современных спектрах); меньше пыльцы березы древовидной 3,6-12 % и кустарниковой 4,2-15,5 %; единична пыльца лиственницы 0,9-4 %, пихты 1-3,5 %, кедровой сосны 0,9-1,5 %, ольхи 1,2-3,3 %, ивы 0,3-1 %, широколиственных пород 0,4-3 % (лещина, липа). Появилась пыльца можжевельника. Среди спор роль кочедыжниковых папоротников возросла до 11,4-16 %; споры зеленых мхов составляют 2-12,5 %, единичны споры сфагновых мхов 0,5-8,3 %, плаунов лесных 0,3-1,5 % (Lycopodium annotonum) и холодолюбивых 0,5-3,5 % (L. pungens, L. alpinum). Среди пыльцы травянистых и кустарниковых больше всего осоковых 3,1-9 % и разнотравья 4-6,4 %, единична пыльца злаковых 0,3-2,1 %, полыни 0,8-5,9 %, маревых 0,5-0,7 %, вересковых 0,4-6,8 %. Разнотравье представлено лесолуговыми (лютиковые, крапивные, розоцветные, гвоздичные, зонтичные, примуловые, астровые, цикориевые) и водными (рдест, рогоз, уруть) растениями.

В это время широко распространялись еловые леса с пихтой, лиственницей, кедровой сосной и подлеском из кустарниковых берез и можжевельника, покровом из папоротников и плаунов. Меньшие площади занимали березово-сосновые леса с участием широколиственных пород (лещина, липа). Вдоль рек сохранялись заросли ольхи и ивы. Увеличение, по сравнению с современными, площадей темнохвойных еловых лесов указывает на более влажный и менее континентальный климат.

В палиноспектрах глин, перекрывающих торфяник (слой 8), увеличивается роль спор до 26,5-29,5 % за счет обилия сфагновых мхов 5,4-19,7 %. Много спор зеленых мхов 6,1-16 % и кочедыжниковых папоротников 3,8-6,2 %, единичны споры плаунов лесных 0,5-1 % (Lycopodium annotinum) и холодолюбивых 0,3-1,9 % (L. alpinum, L. pungens), папоротника рода Botrychium. Среди древесных и кустарниковых пыльца сосны составляет 19-21,3 %, ели 12-14,3 % больше, чем в современных спектрах, присутствует Picea sect. Omorica; пыльцы березы древовидной 7,3-9,5 % меньше, чем кустарниковой 5,5-13,5 %. Единична пыльца пихты 1,1-2,6 %, кедровой сосны 1,3-2,6 %, лиственницы 0,7-2,2 %, ольхи 0,2-0, тополя 0,2-1,1 %. Все еще много пыльцы широколиственных пород 2,6-3,3 % (лещина, дуб). Среди травянистых и кустарничковых пыльцы вересковых 3,2-5,5 %, разнотравья 5,9 % и полыни 0,5-3,3 %; единична пыльца злаков 0,3 %, маревых 0,2-0,3 %, эфедры 0,8 %, осоковых 0,2-0,3 %. Разнотравье представлено лугово-лесными (лилейные, цикориевые, гречишные, щавель, крапивные, василистник), болотными (морошка, синюховые), водными (рдест, рогоз) растениями.

Распространялись березово-сосновые леса с елью, лиственницей, пихтой с подлеском из кустарниковых берез, покровом из папоротников, плаунов, разнотравья. Понижения занимали сфагновые болота, вблизи которых росли морошка, вересковые, синюховые, водные растения. Открытые местообитания были заняты ксерофитами, свинчатковым. Старичные глины формировались в условиях увлажнения и некоторого похолодания конца казанцевского межледниковья.

В палиноспектрах казанцевского межледниковья разреза Бедоба обращает на себя внимание постоянное присутствие, иногда в значительных количествах (1,5-3,9 до 4,9 %), пыльцы широколиственных пород, макроостатки которых в этом же разрезе не обнаружены. В настоящее время широколиственные породы произрастают далеко от Бедобы: в Западной Сибири (2000-2300 км юго-западнее) и в Даурии (1600-1800 км к юго-востоку). До сих пор примесь широколиственных пород в лесах казанцевского времени реконструировалась в Средней Сибири в долине широтного течения Ангары и прилежащей части долины Енисея. Однако известно, что в долинах крупных рек Средней Сибири, особенно если они текут с юга, температура воды выше, а вегетационный период продолжительнее, чем на плакорах и в бассейнах малых рек. Так, в современной долине р. Енисей у г. Енисейск температура воды выше температуры воздуха в августе на 2,7, в сентябре на 3,2, в октябре на 4,6 °С. Естественно, что отепляющее влияние воды далеко распространяться не может. В основном оно ограничивается пределами долины. Поэтому в крупных долинах Средней Сибири вегетационный период на 10-15 дней продолжительнее, чем за их пределами. В слоях оптимума казанцевского времени в широтном течении Ангары сумма пыльцы широколиственных пород достигает иногда 10 %. Обычно преобладает пыльца дуба (до 4-8 %), меньше вяза, липы и лещины. Интересно, что в слоях, где количество пыльцы широколиственных пород самое большое, вместе с ней отмечена пыльца кустарниковой березы (скв. 156 у с. Абалаково, скв. 35 у пос. Ново-Ангарск и др.). В слоях казанцевского времени не в пределах его оптимума разнообразие широколиственных пород (обычно вяз или лещина) минимальное, а количество их пыльцы редко превышает 1 %.

В песках констративного аллювия (слой 7) состав палиноспектров резко меняется. Пыльцы древесных и кустарниковых пород всего 10,4-28,5 %, преобладают споры 56,5-77,3 %, пыльцы трав и кустарничков 12,3-16,4 %. Доминируют споры зеленых мхов 48-73,3 %, единичны споры кочедыжниковых папоротников 0,9-4,8 %, плаунов 0,5 %, появился плаунок Se-laginella sibirica 1,7 %. Среди травянистых и кустарничковых единична пыльца разнотравья 5,2-7,4 %, злаков 2,6-5,8 %, полыни 0,9-3,5 %, маревых 1-4,4 %, эфедры 2,5 %, осоковых 0,5-1,2 %. Разнотравье представлено лесолуговыми (губоцветные, гвоздичные, астровые, цикориевые, норичниковые, василистник), водными (рдест) растениями. Среди пыльцы древесных и кустарниковых единична пыльца березы древовидной 0,9-1,6 %, больше — кустарниковой 1,2-6,1 %, сосны 2,5-8,5 %, кедровой сосны 2,6-3,2 %, ели 1,7-4,2 %, лиственницы 1,2-5,2 %, ольхи 0,5-0,9 %.

При описании разреза (см. выше) отмечался размыв в начале накопления констративного аллювия (или предшествовавший ему), в результате которого в большой степени были уничтожены пойменные фации, а с ними и следы перехода от казанцевского межледниковья к зырянскому оледенению.

Следующее изменение состава спектров произошло в нижней части глин вторичного водоема (слой 6). При том же количестве пыльцы древесных и кустарниковых пород (18,5-28 %), увеличилась роль трав и кустарничков (до 47-62 %) за счет уменьшения доли спор (19,3-30,9 %). Доминирует пыльца цикориевых 13-25,5 %, много пыльцы полыни 9,3-15 %, мало злаковых 0,5-4,1 %, осоковых 1,2-8,8 %, маревых 1,2-5,3 %, эфедры 0,5 %. Разнотравье представлено луговыми (лютиковые, подорожниковые, лилейные, зонтичные, норичниковые, маревые, василистник), степными (астровые, свинчатковые, гвоздичные), лесными (линнея, майник, брусника) и водными (рдест) растениями. Древесные и кустарниковые представлены единичной пыльцой кустарниковых берез 3,9-7,7 %, лиственницы 1,1-6,6 %, ели 0,6-1,8 %, кедровой сосны 1,8-5 %, ольхи 0,5-1,2 %, ивы 0,б-1,1 %, осины 1,1 %. В группе спор много зеленых мхов 12,5-29,9 %, единичны споры кочедыжниковых папоротников 2,9-б,5 %.

В верхней половине глин вторичного водоема увеличилось количество спор 32-63,5 %, пыльца трав и кустарничков составляет 21-42,8 %, а пыльцы древесных и кустарниковых пород 8-25,2 %. Доминируют споры зеленых мхов 29,8-54,5 %, мало кочедыжниковых папоротников 3,2-4,8 %, сфагновых мхов 1,7-2,2 %, плаунов лесных 0,4 % (Lycopodium annotinum) и холодолюбивых (L. alpinum), плаунка Selaginalla sibirica 1,3 % и хвоща 5,7 %. Среди трав и кустарничков много пыльцы разнотравья 12-26 %, единичны злаковые 3,5-8 %, осоковые 0,5-2,4 %, полыни 2,2-2,9 %, маревые 0,9-б,8 %, эфедра 0,8-1,3 %, вересковые 0,5-0,8 %. Разнотравье представлено лесолуговыми (лютиковые, камнеломковые, крапивные, щавель, подорожниковые, лилейные), степными (свинчатковые, гвоздичные, астровые, цикориевые), водными (рдест) растениями. Присутствующий среди свинчатковых Limonium произрастает на засоленных и солончаковых субстратах. В группе пыльцы древесных и кустарниковых пород единична пыльца кустарниковых берез 2,4-8 %, лиственницы 2,4-б,3 %, кедровой сосны 3,1 %, ели 0,5-1,3 %, ольхи 0,5 %.

В конце формирования аллювиальной серии широко распространились открытые пространства с зеленомошными болотами, вблизи которых росла осока, хвощ, вересковые и разнотравно-злаковые луга. По долинам могли еще сохраняться лиственничные редколесья с березой и елью. На участках с несформированным почвенным покровом произрастали цикориевые, астровые, ксерофиты, на засоленных субстратах — свинчатковые. Присутствие ксерофитов совместно с тундровыми видами плаунов, плаунка и кустарниковых берез свидетельствует о развитии гляциальных флор. Накопление глин вторичного водоема завершилось, вероятно, в холодных условиях при увеличении влажности.

Подводя итоги, отметим, что аллювиальная серия разреза Бедоба формировалась в течение большей части казанцевского (рисс-вюрмского) межледникового и зырянского (ранневюрмского) ледникового времени.

Сложнее обстоит дело с оптимумом, выделяемым по данным малакофауны. В палиноспектрах он никак не проявился. Макрофлора в слое 10 не обнаружена. Возможно, в палиноспектрах этот оптимум упущен из-за редко проанализированных палинологических образцов и сгущение образцов может выявить его. Тогда будут основания говорить о втором оптимуме казанцевского времени. И, наконец, в русловом аллювии (слой 11) пали-носпектры отражают растительность более теплолюбивую, чем в слое 10. Кроме того, в слое 11 много унионид, что позволяет предполагать еще один, третий, оптимум казанцевского времени, проявленный в разрезе Бедоба. Резко разный фациальный состав отложений (галечники слоя 11 и старичный торф) и палиноспектров заставляет относиться с осторожностью к такому предположению. Для проверки его необходимо сгущение проанализированных образцов внизу торфяника и более детальное палинологическое изучение русловых галечников. Однако уже сейчас можно говорить о сложной структуре климата в течение оптимума казанцевского межледниковья в Средней Сибири к северу от широтного течения Ангары.

Возникает вопрос о возможности интерстадиальной природы похолодания, выявленного вверху старичного торфяника (флора К6). В палиноспектрах не обнаружено постепенного перехода казанцевского межледникового времени к зырянскому ледниковому. По макрофлоре такой переход выявить невозможно из-за небольшого количества образцов. Если образец К5 относится к оптимуму межледниковья, а это подтверждается как составом макрофлоры К5, так и и/ТИ-датой 120±13 тыс. лет, а образец К6 — к интерстадиалу зырянского времени, между образцами К5 и К6 должен быть продолжительный (многие тысячелетия, охватывающие вторую половину казанцевского и по меньшей мере начало зырянского времени) перерыв в осадконакоплении. Столь продолжительный перерыв в разрезе не наблюдался и очень маловероятен в погребенном торфянике старичной фации, так как такие торфяники накапливаются практически непрерывно. Более вероятно, что макрофлора К6 фиксирует частное похолодание во второй половине казанцевского времени, в начале перехода от межледникового к ледниковому времени. Достаточно определенно вторую, послеоптимальную, половину казанцевского времени характеризуют палиноспектры слоя 8. В таком случае русловые и старичные фации разреза Бедоба формировались в течение климатического оптимума казанцевского времени, в начале перехода от него к зырянскому времени и, возможно, захватывали часть казанцевского времени, предшествовавшего его оптимуму. Однако этот вопрос нуждается в дополнительном изучении.