10-ЛЕТНЯЯ ВОЙНА НА ДУНАЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ...

Всего в трое суток управился Квитковский, чтобы добраться до польской границы. Что повлекло с собой переодевание из всего гусарского в гражданскую одежду. 

Покойный, перепрятал письмо визиря, предназначенное генеральному маршалу конфедератов Красинскому, перепрятал за пазуху: "Трест" "сделал меня шляхтичем, путешествующим по стране, на случай задержания русскими".

Квитковский не знал точно, в каком месте находится Красинский. В Польше шла война (в ставке визиря знали это), и был назначен "главнокомандующий" этой так называемой войны; ему сказали только, что маршалом назначен Красинский; было добавлено, что манифест об этом назначении был выдан в городе Бялы. 

Видимо, в этом городе он никого не нашел.

Без целей конфедераты на одном месте не сидели. Не желая быть схваченными, они часто меняли стоянку. Чтобы напасть на след, Квитковский попробовал обратиться к местным жителям, но они ничем не смогли помочь. 

Однажды проезжая через одно селение, Квитковский обратил внимание на роскошную карету, стоявшую параллельно кузнице без одного колеса, снятого, видимо,для ремонта. Явно не ради похищения кареты тут толпился добрый десяток людей, в том числе 2-3 солдата,одетые в форму польской гвардии. 

Поглядев в стороны и убедившись, что русских рядом нет, он подъехал к толпе, слез с коня и осторожно начал выведывать то, что было ему надо. В самое время из соседнего дома вышел полковник. 

Менее всего тут ему был нужен Квитковский. Еще не потеряв самообладания, Квитковский сказал, что он поляк и не имеет других помыслов кроме того, как послужить отечеству. 

Очевидная опасливость овладела полковником. А ребята давно уже хотели его обыскать. Квитковский весь отдался на волю "ребят богатого полковника" и дал себя обыскать. 

Все равно это было бесполезно. Инспирировав безразличие, отдал все (при нем было не так много: оружие, кинжал и деньги), спокойно ожидая дальнейшие распоряжения полковника. Он рассчитывал, что люди будут усыплены его покорностью: нельзя было отдавать письма. Но человек, сделавший визит по его карманам, нащупал пакет, вынул его и отдал полковнику. 

В глазах полковника мелькнуло удивление. Во всем было видно, что "птичка" попалась не такая уж и простая: "Господа, ведите его за мной. Черный дом ждет! Сдавайте за мной". Некоторые мысли пугали его, но не "вельми велико", ко всему готовый. В его колеблющихся мыслях дрожало желание узнать личность этих людей, которые его задержали, их принадлежность к королевской армии. Полковник двинул плечом дверь, прошел несколько шагов по полутемному коридору, открыл вторую дверь, и Квитковский с некоторым конвоем оказался "в светлой горнице, а у окна человек средних лет, да с шевелюрою, будто льва, зачесана однако ж чисто взад, да и черкал на бумаге чегой-то, не отрываясь от сей". 

Человек, хотя и продолжал писать, казалось, рад бы был услышать, что можно уехать отсюда. Но большинство работы было еще впереди. Не о карете, а о Квитковском пришел доложить полковник. А там, за столом, находился "сам" его величество, которому доставили аж целого связного конфедератов; операция заканчивалась полным провалом. Только лишь за одно письмо Красинскому его могли вздернуть на первом же столбе. Квитковский понимал, что большинство королей так бы и сделало.

Но надо было уже думать о другом: как выбраться из этой передряги? Ведь даже положившему перо королю он мог не говорить, кто он есть. По всякому ведь изощрялись в ответах, пытаясь доказать свою невиновность.

Но в письме было явное доказательство вины: оно писалось самим визирем; оно предназначалось главарю конфедератов; и тот, и другой были врагами короля. С которым Квитковский "преступно" не желал и говорить. Король повертел в руках пакет с таким видом, словно не знал, как с ним поступить, еще раз посмотрел на задержанного, на этот раз прямо в глаза, и неожиданно сунул ему пакет прямо в руки: "Так какое мне удовольствие читать чужие письма? А арестовывать его? Вспомните-ка, полковник, когда вы в последний раз удивлялись после моих слов? Не понимаете? Все! Время уезжать".

Вспоминали его долго. Держались, чтобы не погнаться. Ибо полковник что-то говорил людям, чинившим карету, поторапливал. Хуже не придумаешь. Не поймешь, что такое творится в его бедной стране. Когда это селение закончилось, его "преследователем" оказался молодой человек в широкополой шляпе. "Послушайте пан, если вам нужны люди Красинского, вы можете их найти в замке, в шести милях отсюда. Сколько ехать по времени? А вы не собираетесь нигде задерживаться? Вспоминай меня!" 

Всего в трое суток управился Квитковский, чтобы добраться до польской границы. Что повлекло с собой переодевание из всего гусарского в гражданскую одежду. 

 

Покойный, перепрятал письмо визиря, предназначенное генеральному маршалу конфедератов Красинскому, перепрятал за пазуху: "Трест" "сделал меня шляхтичем, путешествующим по стране, на случай задержания русскими". Квитковский не знал точно, в каком месте находится Красинский. В Польше шла война (в ставке визиря знали это), и был назначен "главнокомандующий" этой так называемой войны; ему сказали только, что маршалом назначен Красинский; было добавлено, что манифест об этом назначении был выдан в городе Бялы. 

 

Видимо, в этом городе он никого не нашел.

 

Без целей конфедераты на одном месте не сидели. Не желая быть схваченными, они часто меняли стоянку. Чтобы напасть на след, Квитковский попробовал обратиться к местным жителям, но они ничем не смогли помочь. 

 

Однажды проезжая через одно селение, Квитковский обратил внимание на роскошную карету, стоявшую параллельно кузнице без одного колеса, снятого, видимо,для ремонта. Явно не ради похищения кареты тут толпился добрый десяток людей, в том числе 2-3 солдата,одетые в форму польской гвардии. 

 

Поглядев в стороны и убедившись, что русских рядом нет, он подъехал к толпе, слез с коня и осторожно начал выведывать то, что было ему надо. В самое время из соседнего дома вышел полковник. 

 

Менее всего тут ему был нужен Квитковский. Еще не потеряв самообладания, Квитковский сказал, что он поляк и не имеет других помыслов кроме того, как послужить отечеству. 

 

Очевидная опасливость овладела полковником. А ребята давно уже хотели его обыскать. Квитковский весь отдался на волю "ребят богатого полковника" и дал себя обыскать. 

 

Все равно это было бесполезно. Инспирировав безразличие, отдал все (при нем было не так много: оружие, кинжал и деньги), спокойно ожидая дальнейшие распоряжения полковника. Он рассчитывал, что люди будут усыплены его покорностью: нельзя было отдавать письма. Но человек, сделавший визит по его карманам, нащупал пакет, вынул его и отдал полковнику. 

 

В глазах полковника мелькнуло удивление. Во всем было видно, что "птичка" попалась не такая уж и простая: "Господа, ведите его за мной. Черный дом ждет! Сдавайте за мной". Некоторые мысли пугали его, но не "вельми велико", ко всему готовый. В его колеблющихся мыслях дрожало желание узнать личность этих людей, которые его задержали, их принадлежность к королевской армии. Полковник двинул плечом дверь, прошел несколько шагов по полутемному коридору, открыл вторую дверь, и Квитковский с некоторым конвоем оказался "в светлой горнице, а у окна человек средних лет, да с шевелюрою, будто льва, зачесана однако ж чисто взад, да и черкал на бумаге чегой-то, не отрываясь от сей". 

 

Человек, хотя и продолжал писать, казалось, рад бы был услышать, что можно уехать отсюда. Но большинство работы было еще впереди. Не о карете, а о Квитковском пришел доложить полковник. А там, за столом, находился "сам" его величество, которому доставили аж целого связного конфедератов; операция заканчивалась полным провалом. Только лишь за одно письмо Красинскому его могли вздернуть на первом же столбе. Квитковский понимал, что большинство королей так бы и сделало.

 

Но надо было уже думать о другом: как выбраться из этой передряги? Ведь даже положившему перо королю он мог не говорить, кто он есть. По всякому ведь изощрялись в ответах, пытаясь доказать свою невиновность.

 

Но в письме было явное доказательство вины: оно писалось самим визирем; оно предназначалось главарю конфедератов; и тот, и другой были врагами короля. С которым Квитковский "преступно" не желал и говорить. Король повертел в руках пакет с таким видом, словно не знал, как с ним поступить, еще раз посмотрел на задержанного, на этот раз прямо в глаза, и неожиданно сунул ему пакет прямо в руки: "Так какое мне удовольствие читать чужие письма? А арестовывать его? Вспомните-ка, полковник, когда вы в последний раз удивлялись после моих слов? Не понимаете? Все! Время уезжать".

 

Вспоминали его долго. Держались, чтобы не погнаться. Ибо полковник что-то говорил людям, чинившим карету, поторапливал. Хуже не придумаешь. Не поймешь, что такое творится в его бедной стране. Когда это селение закончилось, его "преследователем" оказался молодой человек в широкополой шляпе. "Послушайте пан, если вам нужны люди Красинского, вы можете их найти в замке, в шести милях отсюда. Сколько ехать по времени? А вы не собираетесь нигде задерживаться? Вспоминай меня!"  Ваш доброжелатель (коснулся рукой шляпы незнакомец и поскакал обратно). Вспоминали таких доброжелателей. Методика подстегивания коня помчала его в указанном направлении.

А замок ли это или обыкновенная мыза, пусть и с каменными воротами и довольно прочными строениями? Квитковский въехал во двор, слез с коня и не успел ничего вспомнить, как к нему подошли два дюжих пана. То были не очень-то и вежливые парни. Не желая играть в прятки, Квитковский ответил, что был бы счастлив, если рядом бы оказалось присутствие маршала конфедератов Красинского. О как, не полковника ему подавая, а сразу маршала (пусть даже и не королевского). И предложили пану сразу Фридриха II. Квитковский смотрел на них с требовательностью, «без царя в голове». Он глядел с уверенностью, что эти двое принадлежат к отряду конфедератов. И они решили его самого провести до места назначения. И помещение, куда провели Квитковского, было наполнено ароматом кислого вина, а остальные запахи перебивал табачный дым.

(Эта комната вмещала в себя длинный дощатый стол, заваленный неубранными кружками, стаканами и прочей грязной посудой, обглоданными костями и недоеденными ломтями хлеба. Даже на полу, валялись «уставшие» «в количестве пятнадцати али даже двадцати штук» на брошенной для тепла и мягкости соломе. Начиная понимать, что тут происходит, поневоле вздрогнешь, когда вдруг раздатся повелительный голос «подойди-ка сюда» из глубины этой самой комнаты).

А как подойти и не наступить на чьи-либо ноги или руки? А кто звал? Золото всей нации? Золото панов? Алмазы тут визиря? Человек взял письмо и убедился, что да, оно от визиря, и скрылся с ним в боковую комнату. Еще до того с пола начали подниматься хмурые хмельные рожи. Один из поднявшихся, который, казалось, пил годы, поднялся и сунулся к остаткам пиршества; на столе нашлась кружка с вином, которую он сунул Квитковскому. Золото в жидком эквиваленте. Тысячи таких бы кружек выпил Квитковский. Чай, боевые версты, в отличие от всех их, прошел. Сотни таких как визирь повидал… Чего он видел в этом «мире не для слабонервных» его участников?

Однако Квитковский не понял, когда его попросили рассказать обо всем этом. Действительно, чего там рассказывать, когда визирь, наверное, уже разбил русских. Визирь думает, какие они найдут силы, чтобы ударить со своей стороны?

Планы всех их совпадали. И вопрос заключался лишь в деньгах.

В деньгах, о которых знали не все. Но некоторые помнили про старые обещания визиря прислать их. Да, без денег они воевать не могут. Но Квитковский объяснил как мог, что на него возложены новые миссии, куда более скромные, чем решение финансовых проблем.

Конфедераты же еще от дискуссии отказываться не собирались. Пустынный, мол, обет у турок. Ихняя эксплуатация проходит только зря, надеяться на них бессмысленно. Но не все были согласны, что «все зря».

Летом они с ними заключили союз. Целью «просьб» можно сделать и французов. Неизвестно, даст ли денег Турция. Но и грянувшие французы тоже не стоят веры. Им надо, чтобы русские вымерли, а кого натравить для этого на них, уже неважно.

Вернее всего отдать летом туркам восточные земли, за которые они денег не пожалеют. Только вот уже зимой шляхетство захочет вернуть все обратно.

Летом можно и поплевать на шляхетство. Зимой пусть что хотят, то и требуют, а до этого будут деньги.

С изумлением слушал, что будет летом, а что зимой, оттесненный к самой стене Квитковский.

В его голове даже мелькнула мысль, что он ошибся, зашел не к тем, кого искал, не к освободителям Польши, а к какой-то бандитской шайке. Стараясь обогнуть весь этот бессчетный вертеп, он стал потихоньку продвигаться к выходу.

Один из споривших, тот, кто предлагал обменять на золотые слитки туркам восточные земли, свирепо схватил его за плечо. Квитковский все же вышел из комнаты, объяснив, что просто хочет проверить оставленного во дворе коня. Разгневанный пан обшарил все вокруг на полу, нашел шпагу, прицепил ее к поясу и вышел следом за Квитковским. Вернулся он уже через две минуты, со странным блеском в глазах. Шпион Понятовского, — кивнул он в сторону двери. К нему это понимание пришло сразу. Хотел улизнуть, да он за ним погнался и убил.